«Значит, тело адепта стихий», — подумал он.
Кажется, название было логичным. Насколько хорошо вышло — предстояло узнать в будущем.
— Фух, — тяжело выдохнул сноходец и посмотрел на оставшуюся добычу с монстра. Это был Дар и печати объединения и продвижения.
До Игната дошло, что он смертельно измотан и болен. Попытки дальнейшего улучшения организм просто не выдержит.
«Но куда мне тогда деть остальную добычу? — задался он вопросом. — Я уверен, что это всё — невероятно редкие вещи. Могу ли я сохранить их?».
Повинуясь идее, он поглотил Дар, но не стал применять его или отдавать Источнику. Вместо этого пожелал, чтобы тот законсервировался. Может быть, так всегда можно было делать, или, из-за тела адепта стихий, но вышло без проблем. Сфера осталась в организме но никак с ним не взаимодействовала.
Игнат повторил этот метод временного сохранения и с обеими печатями. Они был нематериальными, энергетическими предметами, а потому все получилось. Решив самый главный вопрос, он позволил себе просто немного полежать.
«Что я вообще делаю? — пришёл в голову полуфилософский вопрос. — Лежу на каменном полу в храме чужого мира и отдыхаю после мутаций своего тела. Просто безумие».
И это верно. Вся жизнь новоиспечённого хаосита стала безумием. Возможно, незаметно для себя он и вовсе лишился рассудка. Плохо это или хорошо, но Игнат не ощущал беспокойства по этому поводу, лишь глубокое удовлетворение прошедшим днём.
«Хватит, — окоротил он себя. — Надо выбираться отсюда».
С кряхтением, словно древний дед, поднял себя на ноги. Подойдя к переноске, Игнат посмотрел, как дела идут у пса. Тот, кажется, спал, выглядя очень утомлённым. Пожелав мопсу выздоровления, сноходец надел рюкзак и оправился на выход.
На улице по-прежнему выла песчаная буря, грозя снять с путешественника кожу до самого мяса. Кедров осторожно применил
Вопреки опасениям, на обратном пути никто не посмел напасть. Монстры явно видели его. Испытывая глубокий ужас, они лишь шарахались в стороны.
«Вот так-то, — удовлетворённо хмыкнул мужчина. — Знайте своё место».
Впереди наконец-то показался разрыв пространственной аномалии. Ещё несколько шагов, и Игнат пересёк его сияющую пелену.
— Мы дома, Бамб, — произнёс он, ощутив на лице мороз зимней уральской ночи.
Пейзаж вокруг разительно изменился. Словно после бури, вповалку лежали деревья, а вдалеке багровым огнём тлело зарево затухающего пожара. Оно уже не имело инфернальных, алых оттенков. Просто обычный огонь. Мужчина увидел отсветы мигалок в стороне, туда и направился.
«Уральский инцидент» оставил после себя страшный шрам, но вызванный им резонанс ещё только набирал обороты.
Уткнувшись в стекло автомобиля, Игнат безразлично смотрел на медленно проплывающие улицы Екатеринбурга. Его не было в городе меньше суток, а тот успел стать другим.
Отсветы красно-синих проблесковых маячков раскрасили город вместо новогодних гирлянд. Праздных гуляк вытеснили хмурые армейские патрули. Крупные перекрёстки и людные места отметились появлением бронетехники.
До Нового года остались сутки, однако умы жителей были заняты совсем другими мыслями. Кто-то крепился, кто-то сдерживал страх, иные пребывали в панике и ужасе, но все наконец начали понимать — пришли перемены. Перемены, отмеченные Хаосом.