Проводник смерти

Сорокин надулся и сквозь зубы процедил неприличное слово. Мещеряков курил, переводя взгляд с него на Иллариона и обратно с видом болельщика, присутствующего на финальном матче.

— Ну, не дуйся, полковник, — примирительно сказал Илларион. — Беда с этими русскими! Как выпьют, так сразу из них начинает патриотизм переть, в том числе и ведомственный.

Мещеряков ухмыльнулся.

— Ты зря хихикаешь, Андрей, — печально сказал ему Забродов, и Мещеряков несколько раз быстро моргнул — похоже, он понял намек, и теперь ему тоже было обеспечено плохое настроение.

— Короче, — сказал Мещеряков, бросив на Иллариона полувопросительный взгляд, — мы водку пить будем или нет?

— Не хочу я с вами пить, — грустно сказал Сорокин. — Я к вам, как к людям, а вы темните. Темнилы вы, разведчики, и больше ничего.

— Ну, полковник, — Илларион схватил полную рюмку Сорокина и подсел к нему поближе, — ну, я тебя умоляю. Рюмочку за папу, рюмочку за маму… рюмочку за госпожу полковницу…

Сорокин обиженно оттолкнул его руку. Илларион вздохнул и поставил рюмку на стол.

— Извините, ребята, — сказал Сорокин. — Устал я чего-то… А главное, запутался: что мне должно делать, что не должно, что пойдет на пользу, а что во вред…

С Мухой этим… Весь город перетряхнули, всех поголовно, кто может больше десяти раз на перекладине подтянуться…

— Так уж и всех, — вставил Мещеряков. Вид у него был задумчивый и мрачный, и Илларион пожалел, что навел полковника на неприятные размышления — он, как и Забродов, знал очень много людей, которые могли подтянуться более десяти раз.

— Ну, это в переносном смысле, конечно, — согласился Сорокин. — Но мы проверили все места, где кучкуются люди, хотя бы теоретически способные на такие вещи. Турклубы всякие, спортивные общества… даже клуб бардовской песни… ну, все, что только можно придумать.

— Значит, не все, — заметил Илларион. У Мещерякова, мысли которого уже некоторое время двигались в параллельном мыслям Забродова направлении, сузились глаза и твердо поджался рот.

— Наверное, не все, — сказал Сорокин. — Вот я и спрашиваю: где бы мне еще поискать?

— Намек понял, — сказал Илларион. Разговор действительно пора было закруглять: прежде, чем посвящать Сорокина в свои подозрения, он должен был кое-что проверить и как следует обдумать сложившуюся неприятную ситуацию. Я подумаю, посмотрю…

Может, и вспомню что-нибудь. По-моему, этот ваш Муха просто дурак. Людей, которые могут забраться на двенадцатый этаж по железобетонной стене, во всем мире можно по пальцам пересчитать, так что найти его — дело техники.

— Твои бы слова да богу в уши, — со вздохом сказал Сорокин и залпом осушил рюмку. — А у меня гости, — зачем-то сообщил он после паузы. Тон этого сообщения был таким тоскливым, что Илларион, не удержавшись, рассмеялся.

— Гости преходящи, а российская милиция вечна, — утешил Сорокина Мещеряков.

Полковники ушли далеко за полночь. Заперев за ними дверь, Илларион с опаской заглянул в комнату.

Его худшие ожидания подтвердились: громоздившиеся повсюду бумажные бастионы никуда не делись, продолжая возвышаться вдоль стен, а пустые стеллажи взирали на него с немым укором. Трубка пылесоса со щелевой насадкой стояла там, куда ее поставил Илларион, как ружье невиданной конструкции, заряженное и готовое к бою. Илларион взглянул на часы. Было начало второго, и включать пылесос в такое время, пожалуй, не стоило — его утробный вой поднял бы на ноги весь подъезд Забродов пинком загнал пылесос в угол, чтобы не торчал на дороге, и принялся сначала медленно и лениво, а потом все быстрее загружать книги обратно на полки — в конце концов, следовало освободить хотя бы спальное место для себя. Он чувствовал, что в ближайшее время ему будет не до уборки, и поэтому довел дело до конца, расставив все по местам и напоследок затолкав пылесос в стенной шкаф.

Он уже выкурил традиционную сигарету перед сном и забрался под одеяло, когда на столе ожил телефон Забродов коротко выругался, снова вылез из-под одеяла и взял трубку.

— Послушай, — сказал Мещеряков, — что ты имел в виду, когда советовал мне не хихикать?

— Что ты очень глупо выглядишь, когда улыбаешься так, как улыбался в тот момент.

— Кр-ретин… Ты что-то знаешь?

— Я знаю, что хочу спать, — ответил Забродов. — Это, пожалуй, единственное, что я знаю наверняка.

А все остальное нуждается в тщательной и всесторонней проверке.

— Ага, — сказал Мещеряков. — Угу. Да иду я, иду! — шепотом крикнул он куда-то в сторону. — Ну, ты поосторожнее там. А то еще привлекут за какое-нибудь укрывательство…

— За недонесение, — сказал Илларион. — Все к тому и идет. Тем все и кончится, если ты будешь и дальше демонстрировать проницательность. Иди спать, полковник, и передай от меня привет жене.

Распрощавшись с Мещеряковым во второй раз, он вернулся под одеяло, но прошло еще не меньше часа, прежде чем одолеваемый невеселыми мыслями и дурными предчувствиями Илларион Забродов смог, наконец, уснуть.

Глава 13