Проводник смерти

Он немного постоял неподвижно, пытаясь успокоиться, дыша глубоко и медленно, как учил когда-то в незапамятные времена инструктор. Да, инструктор… Надо же, где привелось встретиться! Не сидится ему на пенсии.

Грехи замаливает… Вот бы кого Вареному в киллеры! Да, инструктор, знал бы ты, до чего докатился твой бывший курсант! Что бы, интересно, ты стал делать? Настучал бы в ментовку или просто свернул шею?

С капитана Забродова его мысли почему-то перескочили на Кабана с его «пацанами», которые остались в тепле и безопасности прокуренного автомобильного салона. Глупое чувство сопричастности, которое он испытал, пожимая клешни этих мордоворотов, мгновенно испарилось. Ни о какой сопричастности не могло быть и речи. Соучастие — это да, это сколько угодно.

«А вот интересно, — вдруг подумал он, — что, если Кабан пошел посмотреть, как у меня получается по стенкам лазать? Или послал кого-нибудь, а? Это же будет чистый цирк с заключительным салютом из четырех стволов. Если он это сделал — а он наверняка так и поступил, — то они уже ищут меня по всему микрорайону с полными штанами. А я — вот он, и тоже, между прочим, с полными штанами. Однако, что же это я, так и буду здесь стоять?»

Он обнаружил, что его отпустило. Чем бы ни был вызван этот внутренний апокалипсис, он уже миновал, развеялся, как табачный дым, которым со страшной силой тянуло из открытой двери комнаты.

Он повернул голову и вздрогнул — рядом с ним в полутемной прихожей кто-то стоял. В следующее мгновение он понял, что это зеркало, и чуть не рассмеялся и над своим испугом, и над тем, какой нелепый, оказывается, у него был вид. Только теперь он заметил, что во время своего припадка не только вытащил из-под куртки фомку, но и успел взять в другую руку пистолет.

Он повертел пистолет в руке, прикидывая, куда бы его затолкать, и решил, что сойдет и так — все равно оружие стояло на предохранителе. В случае чего, под угрозой ствола можно будет заставить клиента стоять и не рыпаться. Можно даже развернуть его мордой к стенке, чтобы не смотреть в лицо, когда… ну, в общем, когда придет время.

Наконец Муха заставил себя сдвинуться с места и бесшумно, как капля по стеклу, заскользил вперед.

Прямоугольник света, падавший из двери на пол прихожей, становился все ближе с каждым пройденным шагом. Там, за дверью, сидел человек, которого Муха должен был убить. Приговоренный печатал на пишущей машинке — печатал бойко, сноровисто, как настоящий профессионал. «Кляузы строчит», — подумал Муха, чтобы подогреть себя, но эта мысль показалась ему самому жалкой и пошловатой. Будь у него свободная минута, он, пожалуй, даже устыдился бы ее.

Но сейчас ему было не до тонкостей: дятел, стрекотавший на пишущей машинке, как секретарша с многолетним стажем работы, мог сидеть лицом к двери и поднять шум, а то и попытаться оказать сопротивление.

Муха вспомнил фотографию, которую показывал ему Кабан, и решил, что серьезного сопротивления опасаться не стоит: клиент был из тех, кого принято называть «интеллигентными хлюпиками».

Муха поудобнее перехватил фомку. Его все еще не оставляло ощущение, что он действует во сне: невозможно было представить, что он, находясь в здравом уме и твердой памяти, сможет ударить совершенно незнакомого ему человека по голове тяжелой железкой.

Не врага, не хулигана, приставшего на улице к женщине, не бандита с ножом, а какого-то безоружного типа в локонах до плеч. Ведь состриги с него локоны, и будет человек как человек…

«А может, поговорить с ним? — мелькнула вдруг сумасшедшая идея. — А что? Объяснить ситуацию и попросить тихонько полежать на полу. Что ему стоит? Кетчуп какой-нибудь у него, я думаю, найдется, а не найдется, так можно ведь и кровь пустить — так, для блезиру…

А пока эти козлы разберутся, что он на самом деле живой, мы оба будем уже далеко. Бабки есть, то, что Нагаев отобрал, вернули да еще и добавили, так что это не проблема… Нет, чем не мысль?»

Он вошел в комнату, почти не прячась, и сразу увидел, что клиент сидит спиной. На нем был растянутый серый свитер с высоким воротом и грязноватые голубые джинсы. Волосы и в самом деле свисали до плеч слегка засаленными каштановыми локонами. Клиент курил, в комнате было полно дыма, дым клубился в конусе света под настольной лампой, а руки клиента так и порхали над клавиатурой пишущей машинки, заставляя дымные облака тяжело колыхаться. Повсюду на полу валялись скомканные листы бумаги, покрытые черными закорючками литер, а справа от машинки торчал похожий на ракету средней дальности термос с криво нахлобученным алюминиевым колпачком.

Это была настолько мирная картина, что Муха окончательно укрепился в решении обмануть Кабана и Вареного. Он понимал, что от такого решения за версту попахивает самоубийством, но попробовать стоило — убийство нравилось ему еще меньше.

Он шагнул вперед и замер, потому что половица под ногой предательски скрипнула. Клиент продолжал барабанить по клавишам, как заяц по пню похоже, он настолько увлекся работой, что весь мир для него перестал существовать, сузившись до размеров листа писчей бумаги.