Проводники смерти

Все вокруг вновь было обычным. Исчезло все: кровь, девочка, ощущение страха и боли. Вновь посмотрев в зеркало, девушка увидела слезы. Все это время она плакала, тихо, безмолвно. Ее лицо было мокрым от воды и красным от слез. Прислонившись к стене, Грейс опустилась на пол. Из ее груди вырвался сдавленный стон. Она не понимала, что происходит. Ей было страшно.

«Посмотри на себя, Грейс. Эти круги под глазами, потрескавшиеся белые губы… ты и правда ненормальная. Ты – зомби», вот что твердил ее внутренний голос, но он же убеждал ее, что то, что она видела – истина, не иначе. Это не простое видение, это было на самом деле, но не потому, что она ненормальная, а потому что это просто истина жизни. Это казалось одновременно и чем-то обыденным, и полным безумием.

Грейс в очередной раз подняла глаза на свое отражение и шарахнулась в противоположную от раковины сторону. Ее лицо было в порезах, она истекала кровью, а волосы поднимались к потолку, словно комната была под водой. Зеркало треснуло, и оттуда потекла вода, а затем тихий голос начал шептать:

– Умри… умри… умри!

Не в силах сделать что-либо, она помчалась прочь. Грейс открыла дверь туалета, и хотела было вернуться в класс за вещами, но налетела на кого-то.

– Смотри куда прешь, – процедила сквозь зубы Грейс, подняла глаза и лишь мельком увидев парня, который ошарашенно смотрел на нее, ушла.

В классе уже никого не было. Все ушли на перемену. Грейс подошла к своей парте, чтобы сложить вещи в рюкзак. Перед тем, как выйти из класса, она увидела, что на ее парте выцарапано «АМАНДА». Не имея больше сил терпеть это, Грейс выскочила из кабинета алгебры и бросилась к выходу из школы.

Ей еще только предстояло узнать, кто такая Аманда.

Кевин

Парень сидел на берегу Атлантического океана и кидал в воду камешки. Ночной океан был прекраснее дневного. Бриз слегка трепал его волосы, которые сильно отрасли со времени переезда. Кевин все думал, что стоит их обрезать, сделать более «модную» стрижку, но ему было не до этого.

Недавно он видел, как Грейс шла в школу. Он не мог отвести взгляда, хотя это и не было похоже на него. Обычно Кевин не засматривался на девушек, он вообще их не замечал. Учеба, тренировки по баскетболу, забота о младшей сестре – ему было не до подружек. Но сейчас, после переезда из Нью-Йорка, пока у него не было чего-то постоянного, он наконец-то смог увидеть кого-то столь же чудесного, как и снег зимой. Она была легка, как облако, так же бела, а еще, не смотря на свою грубость, поразительно невинна.

И все же, в этот вечер он сидел и смотрел на волны, что медленно подбирались к его ногам, думая о том, что всепожирающее чувство пустоты и одиночества внутри него никуда не проходит. Кевин не любил заводить знакомства со всеми подряд, он всегда выбирал людей, с которыми ему было бы комфортно. Но в этом месте он был совсем один.

Парень кинул последнюю гальку и встал. Они жили в пригороде, на самом побережье. Их домик был небольшой, но очень ухоженный и уютный. Кевину нравилось здесь, хотя он и скучал по старой квартире в большом городе, частной школе и команде.

Дома мама и сестренка накрывали на стол. Кевин разулся и по очереди обнял их. Его сердце было отдано этим двум девушкам, и он никогда не сможет найти кого-то лучше, так он и думал.

– А где отец? – Парень помог матери разложить посуду.

– У себя в кабинете. – Не поворачиваясь к сыну, ответила женщина.

– Кевин, а где ты был? – Сара подбежала к брату и повисла на его ногах. Два передних верхних зуба у нее выпали, отчего улыбка девочки была очень смешной и, в то же время, невероятно милой.

– Я гулял. А ты весь день помогала маме? – Кев потрепал сестру по голове.

– Да! – Она еще крепче сжала его ногу своими малюсенькими ручками.

– Кевин, тебе нравится новая школа? – Мама поставила на стол миску с салатом и улыбнулась с надеждой.

– Да, ничего так.

– Скучаешь по Нью-Йорку?

– Конечно.

– Мы обещали, что в Стоун-Хилле тебе понравится. Дай этому городу шанс.

– Один лишь шанс?

– Это все, что мы с отцом от тебя просим. – Она подошла к нему и потрепала его по голове, как он секунду назад трепал волосы сестры.

– Без проблем, ма.

– Я рада. Иди, помой руки, и сядем ужинать.

Парень взял Сару на руки.

– Идем, грязнуля.

– Мыться! Мыться! – Девочка вскинула ручки. – Мыться! Мыться!

За ужином миссис Рейн расспрашивала сына о новой школе. Его отец все время молчал, а Сара кидалась в брата кусочками хлеба.

– Сара! Юной леди не пристало себя так вести! – Мистер Рейн метнул суровый взгляд на жену, а та протянула руку к дочери и взяла у нее хлеб.

– Слушайся папу, не балуйся с едой.

Люция Рейн была добродушной женщиной, ее лицо всегда светилось. Она никогда не ругала своих детей, но и не давала им спуску. Ее муж, напротив, был человеком старой закалки. Все всегда должно было быть так, как хотелось ему. Если что-то не устраивало Реджинальда Рейна, то он прямым текстом мог сказать это тебе в лицо, даже не пытаясь смягчить подачу собственного мнения.