Проводники света (СИ)

  Очнулся Колояр только под вечер следующего дня. Он лежал дома, не на своей обычной лежанке, а на полатях, в дальнем углу избы, где спят только зимой, весь в поту, горячий и мокрый, в голове туман, грудь горит, тело ломит, будто оглоблей отходили. Словно сквозь сито увидел он, как у постели возникла сестрёнка и, радостно заорав: "Очнулся!", выбежала вон. Юноша попытался сесть, но не смог и вновь откинулся назад, на шкуры, переводя дух и ловя обрывочные воспоминания, как чуть не захлебнулся в пруду. Навка-водяница! Нечеловеческая сила, чёрные очи, полупрозрачные руки, облако волос, зелёных в золотом сиянии рыбки... Колояр ощупал грудь - оберега-подвески не было! "Отдай мне, отдай!" - звенел в голове голос.

  Возле палатей появилась матушка с мокрым полотенцем в руках и, что-то бормоча, присела рядом. Колояр хотел спросить, не она ли сняла с него рыбку, но не смог вымолвить ни слова, а только застонал.

  - Тише, тише, мой хороший, береги силы, у тебя жар!

  Она обтёрла сыну лоб и щёки, потом кликнула дочку, и та принесла дымящуюся кружку.

  - Вот, выпей отвар, - матушка осторожно приподняла ему голову и влила в рот горькую жидкость.

  Колояр скривился и хотел отвернуться, но не тут-то было!

  - Давай, давай! - мать и не думала отпускать его голову и тыкала в губы кружкой, пока не заставила сына проглотить всё до капли.

  А попутно рассказала, что нашел его утром младший братишка, на мостках, в беспамятстве. Долго тормошил, но привести в чувство не смог и прибежал за помощью к старшим. Когда принесли Колояра домой, он весь горел в лихорадке, долго метался, вскрикивал, но в себя так и не пришёл. Сбивали жар уксусом и мокрыми полотенцами, потом ведунья Негода велела как можно дальше от двери положить, сухой сбор принесла и мазь, сразу грудь ему натёрла, и после полудня он стал потихоньку успокаиваться, потом задышал ровнее и вроде уснул.

  - А отвара, она велела, обязательно за сей день трижды по полкружки выпить, так что глотай, сыночек, не ропщи, хворь сильная! Ещё ночью, видно, напала, вот ты и побрёл к реке - снохождение от лихорадки - Негода сказывает, такое бывает, особливо, ежели Луна полная или к тому на подходе... Белогора нашего вспомнила: он, мол, всегда в полнолуние сам не свой становился...

  Протолкнув последнюю порцию горькой, воняющей полынью жидкости, Колояр обессилено откинулся на меховые шкуры.

  - Расскажи, матушка!

  - Что?

  - Про Белогора.

  - Да ты ж и так вроде знаешь...

  - Что в лес ушёл, знаю, а почему?

  - Да как бабушка твоя Ладимира, жена его, померла, так и ушёл... сын его, тятя твой, к тому времени на мне уж женился, а других детей у Белогора не было: померли все, кто малым, а кто вообще во младенчестве, - удерживаться не за что, а он ведь всегда чудаковатым и нелюдимым был. Ладимира порой жаловалась, что ночами он ускользает и по лесу волком рыщет... А потом и саму её там, в лесу, мёртвой нашли. Ни ран на ней никаких, ни следов, от чего скончалась? Негода, помню, долго над телом бормотала-бормотала, да и выдала: от испуга, мол, сильного, сердце у Ладимиры лопнуло, она к пращурам и отправилась... Вот же диковина какая - сильная баба ещё была, не хворая, немочью и пустыми страхами отродясь не страдала, а поди ж ты!..

  - А Эло-ор? - вопросил Колояр, с трудом ворочая языком: от Негодиного отвара весь рот онемел. - Он ше шам веуном-ароеем ыл.

   - Чародеем, может, и был, только вот норовом - весьма диковатый... Молчун - оно хорошо, ежели только попусту не болтать, но дело-то говорить всё одно - надо... а он молчал и молчал, чего б ни было, хоть чего ни спроси - не ответит... Только на соцветия звёзд по ночам всё смотрел - гадал, видно, про что-то, одному ему ведомое. Вот и тогда ни словечка, почему женушка умерла, никто из Белогора так и не вытянул. А сам-то, помню, за один день седой, словно лунь, сделался, а вскорости и вовсе собрал котомку и - в лес! Тятя твой удержать пытался, да Белогор и слушать не стал, ушёл просто и всё...

  Голова у Колояра закружилась, и он смежил веки.

  - Вот и поспи, поспи! - одобрила матушка. - А я пойду тяте скажу, что полегчало тебе, а то он уж места себе не находит...

  Мать молвила что-то ещё, но Колояр уже не разобрал, проваливаясь в вязкую трясину тёмного лихорадочного сна.

*

  Спустя несколько дней Колояр поправился, но про навку-водяницу и уж тем более про Негу рассказывать никому не стал. Пытался у близких выведать, правда ли он плавал в воде, или водная нежить ему только пригрезилась в тяжком кошмаре хвори, но так и не сумел ничего прояснить. Да, когда его нашли, одежда и волосы были сыроватыми, но от воды ли, быстро подсохшей в тепле летней ночи, иль от обильного лихорадочного пота - не разберёшь. Подвеска-рыбка так и не нашлась, и саму Богиню он больше не видел, хоть и ждал, каждый вечер надеясь на новую встречу.

  Но Нега не приходила. Ни в ту ночь, ни в эту, ни в следующую...