Проводы на тот свет

"Что же, на свободу с чистой совестью" мрачно пошутил Костров. Хорошо, что у него были контакты с журналистами из "Преступления и наказания" иногда делился с ними информацией, изредка сам пи сал заметочки в еженедельник, так как главный редактор придерживался мнения, что в эпоху всеобщей грамотности крапать бумагу каждый дурак умеет, а вот писать со знанием дела могут только узкие специалисты-профессионалы.

Костров предположить не мог, что газета тоже живет по правилам: это можно, а вот про это ни-ни. Он писал довольно удачно, публиковался часто: у него было много старых друзей среди милицейских и прокурорских, которые подбрасывали информацию, могли вывести на следочки, которым другим журналистам было не заметить и про них не узнать.

И надо же, он опять прокололся на злополучном банкире. По старым и новым материалам написал о нем материал под рубрику "Расследование". Банкир, Игнатий Рудольфович Березкин, провернул многомиллионную аферу с вкладами доверившихся ему граждан. Граждан он разорил, они ещё не знали об этом, но их уже было не спасти. Костров хотел только одного - отправить банкира на скамью подсудимых.

Но... главный редактор приказал стереть статью в компьютерной памяти, а Кострову напрочь, наглухо забыть о ней. Оказалось, что банк Березкина один из учредителей еженедельника...

Костров популярно объяснил главному, кто он. В ответ главный, не теряя хладнокровия, предложил ему взять отпуск за свой счет и больше не возвращаться. Вот теперь и сидел Алексей в компании с бутылкой коньяка, к которой так и не притронулся, думал горькую думу: что дальше? Он не сомневался, что найдет работу в другой газете, у него уже есть журналистское имя, а издания яростно конкурируют, живьем и без соли съедают друг друга. Но было обидно, что указали на дверь: "извольте выйти вон". Мысль о том, чтобы извиниться - повиниться, у Алексея не появлялась. Он знал, что прав, а в таких случаях не расшаркиваются, не являются с повинной.

Раздумья Алексея прервал телефонный звонок. Он бросил взгляд на определитель - высвечивался совершенно незнакомый номер.

- Алексей Георгиевич? - поинтересовался женский голос.

- Он самый, - без особой теплоты ответил Алексей.

- Мне необходимо с вами встретиться. Срочно. - Судя по тону, неожиданная собеседница не привыкла к отказам.

- Кто вы? Извините, мадам или мадемуазель, не знаю, в каком вы женском статусе, - съязвил Костров,. - но вы забыли представиться.

- Ольга Ставрова, прошу любить и жаловать. Но мое имя и фамилия вам ничего не скажут.

- Как вы узнали мой номер телефона? В телефонном справочнике его нет...

- Мне его дал Андрей Иванович Юрьев. Э то он рекомендовал мне встретиться с вами.

- Это ещё кто такой? - удивился Алексей.

- Юрась.

- Извините, как-то у меня не ассоциировался Андрей Иванович Юрьев, Алексей проговорил это не без иронии, - с Юрасем. Что же, авторитетные у вас знакомые...

Андрей Юрьев по кличке Юрась был одним из известных московских авторитетов.

- А разве он не ваш знакомый?

- И мой тоже, - согласился Алексей. - Но у меня нет настроения встречаться с дамами.

- Я очень прошу вас, - умоляюще сказала Ольга. - У меня очень важное дело.

- Личное?

- Это как на него посмотреть.

- Звучит непонятно, но таинственно, - протянул Алексей. Он вдруг сказал:

- Я сижу наедине с бутылкой коньяка, но выпить не могу, так как принципиально не пью в одиночку. А очень желательно...

- Ой, я с удовольствием выручу вас! - бодро заявила девушка.

- Что, приедете и будете пить со мной? - недоверчиво переспросил Алексей.

- Конечно! Только пообещайте, что внимательно выслушаете меня.

- Хорошо, - согласился наконец Алексей. - записывайте...

- Это недалеко, - обрадовалась Ольга Ставрова. - Скоро буду...

Костров положил трубку и с тоской посмотрел на коньяк: выпить очень хотелось, но он однажды дал себе слово и не желал его нарушать. До сих пор ему удавалось преодолеть соблазны.

Ждать пришлось почти час. Наконец сработал домофон, Алексей нажал кнопку и проговорил: "Открываю. Входите. Напоминаю: пятый этаж, кваРтира сорок пять".

Ольга появилась с вместительной пластиковой сумкой и тут же сунула её Алексею:

- Возьмите, освободите девушку от_неподъемного груза.

Объяснила:

- Я по пути заскочила в ночной супермаркет, похватала с полок, что увидела. Потому и задержалась, извините.

Она, казалось, сошла с глянцевой обложки журнала "Elle": невысокая, блондинка с идеальной фигуркой, карими глазами, красиво очерченными чувственными губами и матовой нежной кожей лица, лишь слегка тронутой макияжем.

Ольга сняла курточку из тонкой, даже на вид бархатистой, мягкой кожи и небрежно бросила на руки Алексею - ему пришлось подхватывать эту одежку от Диора на лету. Она встала перед Алексеем, показывая себя всю. Одета была так, что подтверждала мысли Алексея об обложках "Elle", "Лизы", "Бьюти" и прочих дамских журналов. На ней было то, что модницы называют французским словечком "бюстье" - короткая кофточка-корсаж на пуговичках, обрисовывающая упругие, кругленькие грудки, "бриджи" - узкие брючки до колен, сапожки из тонкой кожи явно родом из Италии.