Провокация седьмого уровня (СИ)

Кроме грозного Бхагвана парня решил поучить и индейский шаман, осуждающе сообщивший Камило, что ещё великий Кропоткин доказал, что триппер марганцовкой не лечится. Мой морковку сразу — не давай пролезть заразе! На этой бодрой ноте гость и проснулся, осознав себя на скрипящем диване в чужом доме. Он, не успев подивиться интересному сну, вспомнил всё, что вчера случилось с ним, и уловил вкусный запах, доносящийся с кухни. Желудок парня подсказал ему, что у дьявола есть свои чудеса, на то он и дьявол, но кушать хочется всегда. Дьявол пытается реальность превратить в сон и сыграть с тобой в свою игру на своём мистическом поле, но мы ему не поддадимся, хотя чревоугодие, говорят, тоже грех.

За последние сутки Камило пережил захватывающие приключения, заставившие его душу дрожать от удовольствия и страха, от ужаса и восторга, очарования и отвращения. Жить в потоке чудес куда интереснее, чем скучать, ныть и плыть по течению. И аппетит от этого только увеличивается.

Паша Ковальский считал, что утро — это особый ритуал. Утреннее время коварно. Оно может вдребезги разбить ощущение чуда, а может, наоборот, подарить ощущение чего-то совершенно нового. Главное настроится на правильную волну во время утреннего ритуала пробуждения из мира грёз. Но, как, скажите на милость, настроится на позитив, если очень рано звонит телефон и Рудик Широков начинает нести всякую ахинею, тарахтя в трубку, что у него в доме, три раза ха-ха, сидит существо из седьмого слоя реальности. Ага, он вчера его из моря выловил и домой притащил.

— Ты чё, в натуре, совсем наглость потерял? — осведомился Паша. — Какого хрена огородного? На часах восемь часов ночи, очешуеть. Я в это время нахожусь всегда под одеялом и размышляю о высшем, о судьбе Вселенной, пытаюсь достичь просветления, и вдруг тут такой дружеский удар ногой по лицу. Как это тебя угораздило выловить в море существо? Святые ананасы, скорее всего это ты выловил плохо опохмелившегося курортника, который, как у них водится, вечно страдает от курортных соблазнов.

Конечно, Рудик Широков мог что-то в море поймать, но только что-то дурацкое. Не с его средним интеллектом поймать что-то толковое. Если из седьмого слоя кто и появится, то, непременно появится, чтобы встретится с Павлом Ковальским, а не с каким-то Рудиком. Кто такой этот Рудик? Жалкий студентишко, а Павел — величина, вершина цивилизационного развития, повелитель котов и выдающийся мыслитель современности. А тут на тебе — выдающегося мыслителя беспардонно будят и дуют в уши всякий бред. Ага, подставляй друг Паша свои уши под всякий бред. Но с другой стороны Паша должен быть выше того, чтобы бурно реагировать на дурацкие поступки окружающих. Он должен, с высоты своего интеллекта, быть к простым людям снисходительным, поэтому Паша не стал выговаривать Рудику, что его звонок совсем некстати, а пообещал прийти в гости: посмотреть на, так сказать, выловленное в море непонятное недоразумение. Хотя, сам Рудик — это то самое полное недоразумение.

— Да здравствует разум, да сгинет маразм! — проворчал Паша, левой ногой ловко отпихнув, крутящегося под ногами упитанного Убийцу Грёз.

Настроение Паши после ускоренных водных процедур стало лирическим. Капли воды, оставшиеся на пальцах, Паша стряхнул на подвернувшихся Сокрушителя и Ярость Богов: хвостатые морщились, но терпели.

— Мир, уважаемые коты, глуп и слеп, — высказал Паша своим котам философскую сентенцию. — И с каждым днём становится пошлее. В этом мире происходит больше неожиданного, чем ожидаемого. Что значит ваше мяу? Намекаете, что забыл накормить вас? Хм, и куда в вас столько еды входит? Медведи меньше едят. Ладно, ладно — покормлю вас, потом схожу к непутёвому другу Рудику, а вечером вы мне напомните, чтобы я вас посадил на диету.

С этими словами Паша посмотрел на портрет безмятежного Бенедикта Спинозы, нахлобучил на голову свою знаменитую кепку с фольгой и серебряной ложкой и, таким образом, во всеоружии, собрался идти к другу Рудику, который, по мнению Ковальского, похож на человека, который заблудился в своих электромагнитных полях и дурацких формулах. Толку от его изучения всякой заумной физики, ведь то, что мы знаем — ограничено, а что не знаем — бесконечно. А с бесконечностью не поспоришь.

— Всё-таки интеллект и логическое мышление — мои сильнейшие способности, — заверил Паша портрет Спинозы. — И это не обсуждается, ибо очевидно.

Спиноза смотрел с портрета на Пашу с лёгкой улыбкой: казалось, что он, так же как Станиславский вот-вот скажет своё сакраментальное «Не верю!».

Вот кто был доволен текущим моментом, так это ИИ имперского резидента, ведь все нужные для его плана события происходили строго по разработанному им алгоритму, а душевные переживания аборигенов его не очень беспокоили, хотя он и учитывал, так называемый фактор душевных мук местных существ. Но этот фактор у ИИ числился не в приоритетах, а в хвосте расчётов.