Провозвестник Тьмы

Хотя что тут еще думать, ибо почти ничего не известно. Размышлять о своей болезни и как ее лечить в новых условиях – это только тратить оставшееся спокойствие. А его ресурс не беспределен, поскольку мне уже сказали, что твари Тьмы могут напасть каждой ночью. Адаптанты – это пока те, кто может встретиться где-то в диких местах, а вот «клок Тьмы» возможно встретить на любой улице. Не каждый день, но если не во вторник, то в субботу.

Так что до восьми я валялся на койке и наслаждался храпом и перегаром соседей.

Потом пошел к коменданту. А комендант оказался не комендантом, а комендантшей. А чего тогда вчера дежурный о ней все в мужском роде говорил? Звали ее Клавдия Михайловна. Приятная женщина лет пятидесяти, прическа такая простенькая, узлом на затылке, одета по-военному, только на шее косынка. И работает быстро и оперативно. Каких-то десять минут – и я уже иду на другой этаж, в новую комнату. «А то эти идолы, Мишка с Костей, тебя споят. К инженерам пойдешь». Комнатка чуть поменьше, но выглядит как-то веселей. Живут два человека, но, как сообщил присутствующий здесь житель по имени Василий, второй бывает только иногда, когда у его пассии дежурство. Тогда он проводит вечер и ночь в мужской компании. Но семейной комнаты заводить не хочет. А дальше я пошел на работу заканчивать все формальности. Встретили меня радостно, ибо впервые за три года проваливался специалист, хоть и несколько лет не работавший. А то все больше попадали сисадмины и специалисты по автомобильной электронике. Их и посылали на электростанцию, рассчитывая, что они легче будут осваивать специальность, чем установщики пластиковых окон или подвесных потолков.

Частично расчеты оправдались. Хотя сисадмины старались при любом удобном случае куда-то в другое место уйти. Вот отчего – не знаю. Ну ладно, эти бытовые тонкости вам могут быть неинтересны. В общем, я устроился, работал и жил. Работы было до чертовой матери, ибо начальство, заполучив специалиста, хотело его использовать по максимуму. Даже пытались вытащить из меня знания про котлы, хотя это не моя епархия. Ну, что смог вспомнить, то и вспомнил. Из-за этого свободного времени было поменьше. Но это директор компенсировал финансово. Ну, я и не отказывался ни от работы, ни от премий. И халтурить немного получалось. В городе были и частные предприниматели, владельцы кабаков, мастерских и разного по мелочи. А им тоже надо было с электрооборудованием повозиться. Наша электростанция больше работала на заводы и часть учреждений, а часть их обходилась керосиновыми лампами. У нас в общаге свет-то был, а как же иначе… Хорошо живущие частники где-то раздобывали генераторы. Ну а как в кабаке без генератора? Люди поздно расходятся, и не сидеть же им при керосине или свечке… И пара гостиниц была, куда можно было прийти с дамой на ночь или на денек. Тоже частные. Там тоже свет имелся от генератора, и в нем нуждались.

Работа моя располагалась за периметром. Углегорск сейчас был значительно меньше старого, ибо населения сейчас было раза в три, а то и в четыре меньше. Он сейчас занимал в основном бывший центр города, с многоэтажной застройкой и областными учреждениями. Частный сектор сохранился только фрагментарно. Часть его вообще была снесена, образуя такую вот полосу, которую в старину эспланадой называли. А сейчас, наверное, полосой отчуждения. А вокруг используемой застройки были заграждения из колючей проволоки, простреливаемые из дотов. Часть частного сектора просто стояла, не используемая никем. В подвалах зарождались твари Тьмы, пригодные детали домов снимали на общественные нужды, а остальное было как памятник минувшему. Вот рабочих на основные предприятия города возили на машинах и под прикрытием бронетехники. А вокруг предприятий была своя полоса обороны.

Ну, про предприятия вам сильно неинтересно слушать, я продолжу про Тьму. Как мне и предсказали, я слушал и впитывал – и не прекращал удивляться. Чудес я услышал еще много. Сейчас вам их могу все сразу изложить, а там это складывалось в калейдоскоп долго.

Самое странное было в том, что в Углегорске время шло странно. Я уже говорил, что мы все проваливались из одного года. Но, провалившись, не старели. То есть старели, но как-то растянуто во времени. Существовало даже мнение, что процесс старения замедляется раз в десять по сравнению с прежним миром. В это было трудно поверить, но не один человек, попавший сюда в предпенсионном возрасте, говорил, что он как будто все время находится в той же физической кондиции, что и была у него, когда провалился. Ну да, если он и пять лет здесь пребывает, то при меньшей в десять раз скорости старения это все равно что дома прошло полгода. Полгода, а не пять! Это как бы приятно, особенно для прекрасного пола, но их ждала следующая засада. Они практически не могли иметь детей. Дети рождались буквально в единичных случаях и… росли также вдесятеро медленнее. И провалившиеся дети тоже росли медленнее. Вот представьте себе! Пятилетний ребенок все так же пребывает грудничком!