Провозвестник Тьмы

Есть в организме хром, цинк и всякое такое, но отчего-то не нравится мне это открытие. Теперь всякая сволочь будет на этом основании утверждать, что она тоже входит в золотой фонд человечества.

Но, как учил нас Алексей Константинович Толстой, заткнуть течение науки невозможно. Это не удалось Лонгинову из-за отсутствия хвоста, не удастся и мне. Возможно, по той же самой причине.

Так я развлекался в свой последний питерский вечер, пока не выключил телевизор. «Город белых ночей и черных суббот» сжалился надо мной и дал наконец поспать как следует.

Оттого утром я кофе пил уже больше по привычке.

А после утреннего кофепития отправился в супермаркет за продуктами на дорогу. Ехать мне около двух суток, так что есть надо не один раз. А с учетом возможной жары в поезде – и пить надо немало. Вернувшись из похода, я стал собирать вещи в чемодан. Заняло это недолгий срок, поэтому оставшееся до выхода время я сидел в номере и размышлял. О чем? Да о разном, существенном и несущественном. Устав от такого времяпрепровождения, не выдержал и решил выйти раньше. Расчет с гостиницей был уже произведен, так что мне осталось только взять чемодан с сумкой и выйти. Девушка на рецепции куда-то вышла, так что я оставил ключ в окошке.

По дороге я решил зайти в книжный магазин и купить книжку на дорогу. Какой-нибудь роман карманного формата или что-нибудь из уцененных книг. Как раз будет что читать в пути, если не захочется вести долгие вагонные беседы, как при поездке сюда. Билет мне достался в последнее купе, на верхнюю полку, но хоть не на той стороне, где туалет.

Два человека уже есть в наличии, и третий не преминет появиться. Ладно, полезу-ка я к себе наверх, только вот переоденусь в спортивный костюм. Дам пока нет, вот этим моментом и надо воспользоваться. Скорей бы отправление и приход проводника за билетами. Мне что-то опять хочется спать, хоть ночью спал вполне пристойно. Старею, наверное.

Прощай, колыбель революции. Да минет тебя дыхание Тьмы после моего отъезда.

Глава 6 «Туда живым заказан вход…»

На обратной дороге мне с народом разговаривать не хотелось. Как-то не вызывали они желания рассказать им о возможном будущем. Люди были как люди, но… что-то мешало заговорить об этом. И вообще разговаривать не хотелось. Поэтому я почти не раскрывал рта. Так, пара слов по необходимости.

В основном я лежал на своей верхней полке – когда читал уцененные книги, которые успел купить в магазине, когда спал, наверстывая упущенное в Питере. И вспоминал.

Воспоминания буквально шли потоком, словно я их сдерживал-сдерживал, а теперь устал сдерживать и открыл дверь к ним. Хотя этого не было. Прошло уже много лет, я после всей серии провалов не хотел о пережитом и вспоминать. Хотя в этом был небольшой приятный момент – в тех местах летели дни и месяцы, а в исходной точке все так же длился тот же день двухтысячного года. Так что «И дольше века длится день» – это не только заглавие романа и поэтическая метафора такого ощущения, но и вполне реальное событие. Сначала я попал в прошлое, потом в будущее, потом опять в прошлое, потом вообще не знаю куда. Впечатлений было столько, что мне сразу после возвращения казалось, что это было не в реальности, а произошел рецидив болезни. Разыгрался галлюцинаторно-бредовой синдром, и я бегал по округе, думая, что нахожусь в ином времени и месте и с персонажами своих галлюцинаций общаюсь. А когда оказалось, что я вернулся во все тот же октябрь и все того же года, это усугубляло.

Если вы очнулись в своей реальности, сохранив память о том, что перед этим два года жили в незнакомом месте и времени, а времени прошло не два года, а совсем немного, – что это может быть? Либо сон, либо психическое расстройство. А вот какое психическое расстройство – это сами думайте: от того что у вас болезнь Блейера или вы чего-то нажрались. Хоть водки, хоть ЛСД.

Но, нажравшись чего-то, отчего вас унесло в неведомые дали, вы должны ощущать какие-то последствия – похмелье или постинтоксикационные расстройства. А тут ничего такого. Самочувствие – ну почти нормальное. Тогда получается, что уж очень красочные сны начались. Не было такого десятилетиями, а сейчас вот раз – и появились сны о другой жизни такие, что как будто так и было. Ну да, много есть выражений на тему, что жизнь – это сон. Мне лично нравится поговорка: «Только во сне и сдалось, будто на свете жилось». Но подозрительно это. Может, это не сон, а онейроид? А может, еще лучше так: «Сон не жизнь (снилось, и забыл)»?

То есть опять приходим к страшной гипотезе о рецидиве болезни.