Проза

Веселые оклики друзей наконец вывели молодого человека из оцепенения, и он занял место за уставленным рюмками и пепельницами столом. После нескольких глотков портвейна юноша уже не потуплял взора, а не отрываясь смотрел на гостью. По комнате, казалось, разлилась какая-то обволакивающая теплота, особенно насыщенная около красивой девушки.

— Заремский, кажется, уже никого и ничего, кроме нее не видит, — негромко сказал хозяин.

И правда, теплая дымка сгустилась до тумана, чему способствовало и количество выпитого портвейна и сигаретный дым; он плотно окутал комнату, рассеиваясь только вокруг лениво откинувшейся на спинку дивана Жени. Юноша сидел тихо, как будто притаившись в этом тумане, но уже не смотрел даже на свою очаровательницу; в голове его кружились шальные мысли, наводящие на него не то просто страх, не то сладостный трепет.

Вдруг он ощутил на своем плече чью-то руку и услышал совсем рядом голос, от которого его бросило в дрожь:

— Саша, разве ты не слышишь, надо сходить еще за вином, и за сигаретами, Даль уже оделся.

— Да, конечно, я тоже пойду, — и, как во сне, не решаясь поднять глаза, он вышел из комнаты.

Не успела за ним закрыться дверь, как раздался веселый смех обеих девушек.

Свежий воздух и мокрые хлопья снега рассеяли теплый туман и вернули дар речи и движения молодому человеку.

— Я в шоке. Понимаешь, я в шоке, — твердил он своему другу.

— Да нет, ты не в шоке. Ты просто влюбился, — весело сказал тот.

— Да, да. Наверное, ты прав, я влюбился. Но что же мне теперь делать?

С этим вопросом юноша и вошел в квартиру. Он нарочно долго раздевался, как будто надеясь найти ответ на мучивший его вопрос. Но это промедление лишь усилило смятение, которое, он предчувствовал, охватит его при виде Жени: когда он, наконец, поднял голову, перед ним совсем близко стояла она и лукаво-весело ему улыбалась.

— Ну что же ты так долго? — мягко прозвучал ее голос.

— Я уже иду.

Он сделал шаг вперед и буквально натолкнулся на девушку, оставшуюся стоять на месте. Саша не успел опомниться, как почувствовал холодные ладони на своих щеках и горячие губы на лбу.

— Мальчик. Маленький.

За эту неожиданную и неведомую ему дотоле ласку юноша уже готов был отдать, что угодно и еще больше за то, чтобы она повторилась. Он уже не мог отойти от Жени и просидел остаток ночи на полу рядом с ней.

Девушка уехала, а Заремский сидел у друзей, мучая их отрывочными, повторяющимися фразами:

— Она меня поцеловала, вы представляете, она меня поцеловала. Я в шоке. Я теперь совсем не знаю, что мне делать. Вы ее еще позовете?

— Он теперь не придет в себя, пока ему не дать опохмелиться.

И действительно: ни холодный ветер, ни грязь и лужи, ни два дня блужданий по квартире не прекратили его опьянения. А когда он снова увиделся с Женей, то оно еще только усилилось. Хмельней вина была близость девушки; терпкой настойкой ее прикосновения и поцелуи, которые становились все более пронизывающими.

Так продолжалось несколько месяцев. Несколько месяцев опьянения, не утоляющего жажды. Пить — и не напиваться; не быть в силах вздохнуть и посмотреть вокруг; не ощущать той последней, самой сладкой капли, после которой можно на некоторое время поставить бокал. Все это вызывает лишь более сильную жажду. И молодой человек хотел все большего; перед каждой встречей ждал, что наконец-то ему дана будет эта последняя капля. Но Женя играла, смеялась, называла его маленьким мальчиком, целовала, обнимала — и только. А юноша, терзаемый сомнениями, достоин ли он этой драгоценной последней капли, не решался ни на какой смелый шаг и только умоляюще смотрел на свою мучительницу да бросался выполнять самый ее бессмысленный каприз.

И в самом деле, откуда взяться уверенности у молодого человека, которого за десять лет его юношеской жизни не приветила ни одна девушка, который за все этим годы не почувствовал ни одного самого мимолетного поцелуя, ни одного теплого пожатия руки. И хотя теперь ему казалось, что, несмотря на все сомнения, он наконец-то выплывает, на самом деле он только все ближе ко дну опускался по спирали затягивающей его воронки. Слишком долгое опьянение не приводит к истине.