Проза Часть 3

Девчонок и всяких бабищ вокруг было пропасть. И вправду чем-то они отличались, чем-то неприятным. Попадались, правда, смазливые, но уж чересчур накрашенные. Некоторые одеты были ничего, но у всех подряд была никудышная обувь. Может, если б платья у них были похуже, туфли не так бы бросались в глаза. Туфли ведь прежде всего изнашиваются.

— Слушай, летчик, — сказал Выстрелу, — достань нам в кассе билеты.

Мне не денег было жалко. Просто вдвоем, когда девка на руке, спрашивать билеты пустое дело. Среди спекулянтов есть деликатные, ненастоящие, которые боятся лишних свидетелей. А девчонок просто стесняются.

— Надеюсь, он с нами не пойдет? — шепнула Ритка. — Что, курочку ищет?

— Да нет, — сказал я. — Совсем не то.

— Ври больше! Такой сопляк, а куда лезет. А ты бы мог, Коромыслов?..

— Нет, — покраснел я.

— Врешь. Ты тоже такой.

— Нет, — сказал я. — Я вообще не знал, что здесь это…

— Не заливай.

— Нет, всерьез. По-моему, за деньги — противно… Да и они какие-то немытые.

У меня и впрямь в голове не укладывалось: Москва, победа и такое…
Гришка вытолкнулся из касс и протянул два билета.

— Да, тебе телеграмма пришла, — сказал он.

— Чего там? — скривился я.

— Я не распечатывал.

— Ну, хоть откуда?

— Из Куйбышева.

Вот те на! Никого у меня в Куйбышеве не было. Опять загадка! Целый день одни загадки. То тетка, то Светка, то телеграмма. Да, Светка — уникум! Ну разве можно человека назвать гадом, если он как-нибудь не так глянул на тебя, когда ты пришла спать к его другу. Ну, пусть себе поругалась с Козловым — плачь на здоровье. А при чем я? Будь у Светки телефон — ей-богу, позвонил бы, спросил, с чего это она? Стоп! Да ведь Козлова нет дома. Я и забыл, что он с утра собирался в Воронцовское имение. И тетка Александра там, в Теплом стане. Зря дрожал в Бобровом переулке.

— Ты в кино идешь? — спросил летчика. — Тогда мотай отсюда. Смотри, патруль заберет.

Офицеров вокруг было действительно без счету. Летчик, бедняга, прямо руки от пилотки не отрывал. Выглядел неважнецки, не спал все-таки. А про Зойку я и не спрашивал. Было и так ясно, что не отыскал.
Если это вообще правда, то она могла сейчас сидеть у какого-нибудь иностранца в номере. Хав-ду-иду, гуд лак, ай лав ю… Неприятно все-таки, что наши девчонки, какие они никакие, иностранцев целуют и раздеваются перед ними. Особенно злость берет, если крутят с этими англичанами, которые со вторым фронтом мурыжили. Сталин верно сказал, что наш распоследний товарищ, самый наш расподонок, выше любой ихней шишки.

— Пойду вправду посплю, — зевнул Гришка.

— До свидания, — смилостивилась Марго и протянула летчику руку.