Читаем Проза и сценки. Драматургия полностью

Проза и сценки. Драматургия

Даниил Иванович Хармс

Жена – Туда.

Бобров – Куда туда?

Жена – да вон туда.

Бобров – Туда или туда?

Жена – Нет, не туда, а туда.

Бобров – А что?

Жена – Как что?

Бобров – Куда ты идешь?

Жена – Я влюбилась в Баронессу и Чернильницу.

Бобров – Это хорошо.

Жена – Это хорошо, но вот Христофор Колумб засунул в нашу кухарку велосипед.

Бобров – Бедная кухарка.

Жена – Она бедная сидит на кухне и пишет в деревню письмо, а велосипед так и торчит из неё.

Бобров – Да-да. Вот это случай. Я помню у нас в приюте в 1887 году был тоже. Был у нас учитель. Так мы ему натерли лицо скипидаром и положили в кухне под стол.

Жена – Боже, да к чему же ты это говоришь?

Бобров – А то ещё был случай.

Выходит Колбасный человек.

<11–30 ноября 1930>

«В редакцию вошли два человека…»^*

В редакцию вошли два человека. Оба сняли шапки и поклонились.

Один был курчавый, а другой совершенно лысый. – Что вам угодно? – спросил редактор.

– Я писатель Пузырёв, – сказал совершенно лысый.

– А я художник Бобырёв, – сказал курчавый.

<1930>

«Иван Петрович Лундапундов хотел съесть яблоко…»^*

Иван Петрович Лундапундов хотел съесть яблоко. Но яблоко выскользнуло из рук Ивана Петровича. Иван Петрович нагнулся, чтобы поднять яблоко, но что-то больно ударило Ивана Петровича по голове. Иван Петрович вскрикнул, поднял голову и увидел, что это было яблоко. Оно висело в воздухе.

Оказывается, кто-то приделал к потолку длинную нитку с крючком на конце. Яблоко зацепилось за крючок и не упало.

Морозов, Угрозов и Запоров пришли к Ивану Петровичу Лундапундову.

<1930>

«Дорогой Саша, в этом…»^*

Дорогой Саша, в этом (я для краткости говорю просто в «этом», но подразумеваю «в этом письме») я буду говорить только о себе. Я хочу, собственно говоря, описать свою жизнь. Очень жаль, что я не написал тебе предыдущего письма, а то я бы написал там всё, что и пропустил здесь.

Давай прибегнем к методу сравнения. Ты, скажем, живешь там в Ашхабаде каким-то образом. Назовём это для краткости «так». А я живу здесь, условно обозначая, – «Так так». Это я так уславливаюсь называть то и другое для того, чтобы в дальнейшем было легче и удобнее говорить о том и об этом. Если ты находишь, что обозначения «так» и «так так» неудобны, то можно называть так: ты живёшь неким образом, а я живу неким образом, но иначе. Пожалуй, остановимся на последнем обозначении.

Допустим, что я живу не «неким образом, но иначе», а таким же образом, как и ты. Что из этого следует? Для этого вообразим, а для простоты сразу же и забудем то, что мы только чт<о> вообразили. И теперь давай посмотрим, что получ<илось>. Чуть-чуть не забыл тебе сказать, как я купил совершенно ненужное пальто. Хотя об этом я лучше расскажу потом. У меня был в гостях Игорь.

<1930>

«Иван Фёдорович пришёл домой…»^*

Иван Фёдорович пришёл домой. Дома ещё никого не было, кот по имени Селиван сидел в прихожей на полу и что-то ел.

– Ты что это ешь? – спросил кота Иван Фёдорович. Кот посмотрел на Ивана Фёдоровича, потом на дверь, потом в сторону и взяв что-то невидное с полу начал опять есть.

Иван Фёдорович прошёл на кухню мыть руки.

В кухне на плите лежала маленькая чёрненькая собачка по имени Кепка. Иван Фёдорович любил удивить людей и некоторые вещи делал шиворот на выворот. Он нарочно приучил кота Селивана сидеть в прихожей, а собаку Кепку лежать на плите.

– Что Кепка? Лежишь? – сказал Иван Фёдорович, намылив руки. Кепка на всякий случай села и оскалила правый клык, что означало улыбку.

<1930–1931>