Проза, монологи, воспоминания

СОЧИНЕНИЕ Образ Катерины по пьесе А. Островского «Гроза»

…Катерины? Вследствие чего и почему разыгралась та суровая жизненная драма, невинной жертвой которой стала Катерина?

Детство и юность свою Катерина провела в родной семье, в обстановке всеобщей любви и заботы. Матушка в ней «души не чаяла» и потому ни в чем не стесняла ни свободы Катерины, ни пробуждающихся в душе ее страстей и желаний, ни детских забав и увлечений. Естественно, что в такой обстановке Катерина, как всякий человек на ее месте, чувствовала себя вполне счастливой. Душа ее, восприимчивая и признательная, настраивалась к добру и любви; Катерина во всем старалась бить честной и правдивой, но… знала ли она, какие беды накликает на себя, стараясь быть честной, какой страшной трагедией увенчаются ее старания? К счастью и сожалению, она не знала ни того, ни другого, и весь мир являлся перед ее, еще не тронутым бурями горьких мук, воображением какой-то замечательной, прекрасной сказкой, где и рассказы странниц, богомолок, и вышивания по бархату, и уход за любимыми цветами, которых у Катерины было «много-много», и, наконец, посещение церкви, — все рождало в голове ее мечты и грезы, побуждало любить и идеализировать не только всякое явление жизни, но и вообще, все, ее окружающее. Она с умилением и восторгом внимала наставлениям и советам старших, которыми, по ее мнению, давно постигнуты «тайны и секреты» этой замечательной сказки-жизни. Не случайно поэтому, что в душе Катерины, в ущерб другим ее качествам, развиваются черты крайней религиозности — результат другого воспитания, цели которого в то время, в основном, сводились к одному — возбуждению у человека страха перед богом.

«…Натура мечтательная, впечатлительная, непосредственная, с характером по преимуществу «любящим и идеальным», Катерина в то же время обладает пылкой и страстной душой. «Такая уж я зародилась горячая!» — говорит она. В этом мы еще раз убеждаемся из ее же слов, как она, еще «лет шести», из-за какой-то обиды в доме убежала вечером к берегу Волги, села в лодку, отпихнула ее от берега, и… на другое утро нашли ее уже верст за десять!

Возможно, Катерина и не желала и не хотела ждать большего от жизни, возможно, она всю бы жизнь свою была такой «поэтически» настроенной, религиозно-мечтательной, сохранила бы пылкость чувств и воображения, но… к несчастью, человек мажет быть «поэтически» настроен до тех вер, пока жестокие удары судьбы не развеют нелепых представлений его о жизни, как об источнике единственно счастья и радостей. Жизнь — эта суровая проза, вечная борьба, в результате которой именно и должен человек добыть себе счастье, если у него для этого достаточно духа и воли… Впрочем, не следует склоняться к умозрению: достаточно сказать, что жизнь — суровая проза, и поэтому Катерина, полная романтики и поэзии, горько разочаровывается в ней, столкнувшись лицом к лицу с ее неумолимыми ударами, куда только Девались и прежняя восторженная мечтательность, и пылкость воображения, когда, оказавшись в доме Кабановой, замужем за нелюбимым ею Тихоном, она попала под власть самодурного, назойливого, жестокого характера своей свекрови? Нельзя сказать, что она вообще лишилась дара мечтать и воображать — в ней только притупилась прежняя восторженность, в силу чего она не в состоянии была идеализировать и «поэтизировать» свою и чужую жизнь, поблекла и потускнела яркая, пылкая фантазия. И неудивительно! Вообразите себе на мгновение, что вас лишили цветущей и солнечной родины, где все так близко и дорого вам и, доставив в чужой, неведомый, неприветливый край, заставили вас рыть себе могилу… О, как бы возрадовалась душа! Какими бы удивительно пламенными и нежными аккордами отзывалось ваше «чуткое» сердце на всякое проявление «заботы» и «внимания» о вас, приговоренных к смерти! Пожалуй бы, не хватило чувств!

В горькой иронии сказанного не приходится сомневаться, но именно такая участь постигла Катерину в доме Кабановой. И хотя Катерина стала жертвою такой незавидной участи, все же доброе и любящее от природы сердце ее даже в эту трудную минуту не способно ожесточиться, и как дорого обходилась ей эта идеальная душевная чистота, жестоко поруганная, но ничем не запятнанная! Разумеется, многое в постигшем ей несчастье Катерина воспринимала как должное, как наказание от бога, однако постоянные, назойливые и грубые наставления Кабанихи, ее самодурные проявления власти, ласки нелюбимого Тихона угнетают, давят ее… Таким угнетающим, порою раздражительным бывает однообразное и надоедливое пиликанье «неудавшегося» гармониста, который в «припадке» творческого вдохновения, упиваясь «поистине гармоничными» мелодиями, забывает или же вообще не хочет обольстить вниманием желания и вкусы других. Невольно вырывается в адрес этого не в меру «забывчивого» горе-музыканта: «Знаешь, друг, смени-ка ты пластинку!», или короче, но убедительней: «Да замолчишь ли ты?!»