Проза. Статьи. Письма

Но дело в том, что писать рассказы из жизни великих писателей (и это я не первому Вам говорю и повторяю) занятие безнадежно пустое, ненужное. Великие писатели, в их числе А. П. Чехов, описали себя, свою эпоху и свою среду с несравненно большим знанием предмета, чем кто бы то ни было другой после них, не говоря уже о таланте и преимуществах сказанного впервые перед сказанным вторично, повторением известного. По самому Чехову, документам и свидетельствам современников я, читатель, знаю гораздо больше того, что Вы мне сообщаете в своих рассказах о писателе. Они для меня лишь свидетельство о том, что Вы тоже читали Чехова, его письма и общественные высказывания о нем, и что Вы хороший, интеллигентный читатель с развитым вкусом, чувством стиля, наконец, любовью к Чехову. Но все это, простите меня, еще не делает читателя писателем. Литература не может происходить из самой же литературы. Хорош был бы Чехов, если бы он писал рассказы из жизни своих любимых писателей, стараясь воспроизвести их письмо, стиль и т. д. Я хочу сказать, что Чехова-то и не было бы, Вот все, примерно, что могу сказать о Вашей рукописи. Я не к тому веду, чтобы Вы поняли все это, как мое «Нет» в отношении Ваших литературных возможностей. Почему бы Вам не попробовать написать что-нибудь не из жизни знаменитого писателя, а просто из жизни, той, которая всего ближе и интереснее Вам?

Желаю всего доброго.

20 августа 1959 г.

В. И. Кочеткову

Дорогой В. И.

Книжечку получил, спасибо. Я ее прочел, есть очень симпатичные стихи, но, скажу прямо, что некоторая ровность (чаще говорят о неровности) книжки в целом создает не совсем благоприятное впечатление. Тем более что заключительное стихотворение

…фельдмаршальского жезла

В литературном ранце не ношу —

как бы и оправдывает такую, очень уж непритязательную ровность. Если мечтать стать Шекспиром, то хоть К. будешь, а если на К. равняться, то и К. не получится. Конечно, нельзя мечтать стать кем-то, это и не нужно и вредно, но мерить свое иным, вершинным мерилом, необходимо.

Еще должен сказать, хотя и не мне бы говорить об этом, что зависимость Вашего стиха, ритмов и пр. от известного поэта очень видна с первого же взгляда. Это нужно преодолевать.

Не берите такие пустопорожние, не имеющие ни цвета, ни запаха, ни звона слова, как шевелюра, силуэт, контур и т. п. И не нужно острить — «дятел-терапевт», «молния-редактор» и т. п. Это немного под раннего Исаковского и вообще стоит 15 коп.

Будьте здоровы. Новые стихи присылайте в «Новый мир».

Жму руку.

24 августа 1959 г.

О. М. Л-ну

Уважаемый О. М.!

Судя по Вашему «Обращению» ко мне, написанному от лица Теркина, человек Вы, к сожалению, недостаточно грамотный вообще и вовсе неопытный в литературном письме (дело это трудное, требующее многих лет выучки и труда, помимо даже таланта).

Поэтому скажу Вам откровенно: вряд ли под силу Вам будет, как Вы предполагаете, «писать рассказы о войне» и тем самым обрести материальную поддержку. На это надеяться с Вашими данными не стоит.

Желаю всего доброго.

28 сентября 1959 г.

Л. В. П-му

Дорогой Л. В.

Стихи — и «детские», и «взрослые», по правде говоря, весьма посредственные — попросту, неумелые.

Разве стоит любить понемногу?

Разве стоит по-малому жить? —

вопрошаете Вы и, желая сказать, что большое и малое неравноценны, заключаете строфу (и стихотворение) явной нелепицей:

Разве можно большую дорогу

И тропу на весы положить?!

Нельзя, конечно. Кто же взвешивает такие «предметы» на весах?

Подробно разбирать все стихи не имею времени, и, главное, — не вижу в этом, к сожалению, нужды.

24 сентября 1959 г,

В. С-ву

Дорогой В.!

Я не телеграфировал насчет поэмы, потому что, во-первых, она не давала мне оснований послать поздравительную телеграмму, — я воспринял ее весьма сдержанно — и, во-вторых, потому что мне казалось, что к моменту получения моего письма Вы уже сами к ней, поэме, несколько поостынете, отойдете от повышенной самооценки, какая, по себе знаю, почти неизбежна в первое время по окончании новой вещи. У Вас же, кроме того, из письма угадываются и еще какие-то обстоятельства, способствующие оптимизму (это, конечно, хорошо само по себе).

Поэма содержит в себе гораздо больше строф и строк, чем это представляется необходимым в соответствии с ее содержанием. Более того, даже в‘ каждой почти строке есть лишние слова. Простите меня, но я позволю себе мысленно перевести Ваш стих из пятистопного в четырехстопный ямб и — боже мой — насколько все экономнее, спорее, лучше. А это беда, когда чувствуется, что стих идет «в разбежку» — так нашивают доски или тес, когда материала недостаточно.

Лучшее место — это заполярная любовь, откапывание снега и пр.