Прожектор доктора Геббельса. Кинематограф Третьего рейха

Олимпийские игры 1936 года привнесли в телевидение Третьего рейха свои новшества. Так, например, для телерепортажей с игр стали использоваться полностью электронные телекамеры, в то время как студийные камеры до 1938 года продолжали быть оптико-механическими, то есть работать на принципе «диска Нипкова». После того как выяснилось, что телерепортажи с Олимпийских игр были очень успешными, было решено транслировать в эфире международные футбольные матчи, которые проходили на Берлинском стадионе. На этом решении по политическим и пропагандистским причинам настоял заместитель начальника Имперского вещания Карл-Хайнц Бёзе, который как раз курировал вопросы телевидения. Но данный проект потерпел неудачу. Матч Италия – Германия проходил в ноябре, погода была очень пасмурной. Не было никакой возможности дать дополнительную подсветку поля. В итоге футболистов можно было едва различить. Мяча не было видно вовсе. После этого провала новый министр связи Онезорге издал циркуляр, согласно которому спортивные трансляции могли передаваться в эфир только при условии хорошей погоды. На второй футбольный матч между сборными Италии и Германии, который проходил 26 ноября 1939 года, была специально доставлена телекамера, более известная под названием «супериконоскоп». Несмотря на дождь, она давала весьма приличную картинку. Может быть, именно по этой причине эта передача считается первой в мире прямой футбольной трансляцией. В любом случае такое новшество, как прямые трансляции футбольных матчей, стало изобретением телевидения Третьего рейха. Уже после ноября 1939 года подобные трансляции на немецком телевидении стали регулярными. Вначале показывалась серия матчей между сборной Германии и Венгрии, а затем стали транслироваться и матчи национального первенства по футболу.

Лени Рифеншталь во время съемок Олимпийских игр в Берлине

Непосредственной попыткой превратить телевидение в инструмент политической пропаганды стала трансляция партийного съезда, который проходил 6–13 сентября 1937 года в Нюрнберге. Подробный телевизионный репортаж по поводу съезда НСДАП делался еще в 1936 году. Но поскольку к тому моменту между Берлином и Нюрнбергом еще не был проложен широкополосный кабель, то пришлось опираться на технику традиционной киносъемки. Киноленты ежедневно доставлялись на самолете в Берлин, где срочно проявлялись, монтировались, переводились в телевизионный формат, после чего выпускались в эфир. Естественно, задержка в трансляции материала составляла от нескольких часов до суток.

Опробованные на Олимпийских играх 1936 года новый «промежуточный» метод вещания и электронная камера, в сочетании со все-таки проложенным от Берлина до Нюрнберга широкополосным кабелем, позволили в 1937 году вести прямую телевизионную трансляцию партийного съезда. Партийные бонзы остались довольны пропагандистским эффектом телевидения, несмотря на то, что имперский директор Гласмайер нашел несколько недостатков в этих программах.

В начале 1937 года берлинская пресса стала печатать программу «телевизионной студии Пауля Нипкова – Берлин». Периодически программа оглашалась в радиопередачах. В то время на немецком телевидении наиболее популярными были небольшие постановки, которые длились от 5 до 8 минут. Один из первых немецких телевизионных критиков, Курт Вагенфур, писал в те дни о телепередачах: «Они как бы живут на острове. Телевидение подчинено заместителю начальника имперского вещания Карлу-Хайнцу Бёзе. Но он настолько занят вопросами кино и другими важными политическими заданиями, что не находит времени для экспериментального средства массовой информации. Впрочем, от этого нет никакого вреда. Наоборот, сотрудники телевидения получили возможность свободно экспериментировать. По большей части они состоят из людей, которые не были довольны возможностями радио».

Одним из таких людей был Арнольд Броннен (1895–1959). В двадцатые годы он был одним из авангардистских драматургов. В 1929 году он не только меняет свой стиль, но и политические убеждения. Из левого лагеря он переходит к националистам. После 1945 года он становится коммунистом, продолжая работать театральным критиком в Восточном Берлине. Броннен, числившийся в близких друзьях Бертольда Брехта, всегда был неоднозначным режиссером и театральным деятелем. Известность к немцу пришла благодаря скандальным театральным и радиопостановкам. Оказавшись связанным с телевидением, он проявлял немалое рвение, чтобы осуществить свои драматургические задумки. «Я заставлял вращать сцену, но это было невозможно по техническим причинам. Все, что я предлагал, отвергалось».