Прозрачные воды южных морей

— Меняем позицию. Цель условно поражена. В живот. Очень хорошо.

Рита и Балалайка, с разрисованными специальной мазью лицами, в маскхалатах с накинутыми капюшонами, щедро обвязанные соломой и веточками, медленно отползали от "огневой точки". Рита осторожно тянула за собой СВДС с ночным прицелом, а Балалайка — столь же осторожно тянула свою "Канарейку" и какой-то навороченный прибор ночного видения.

В четырехстах метрах находился ярко освещенный дворик перед смутно белеющим в темноте зданием монастыря Церкви Насилия. Во дворе монастыря какие-то люди возились с разгрузкой армейского грузовика.

"Снайперская подготовка рядовой Вайс" длилась уже пятый час. И все это время они скрытно выдвигались к объекту, готовили "огневую точку", ожидали нужного момента для "выстрела"… и сделали только два "выстрела" — "условно уничтоженными" теперь считалась женщина с оперативной кличкой "сестра Эда" и неустановленный человек в сутане послушника, недисциплинированно куривший в десяти шагах от крыльца. У ног последнего стоял пулемет, направленный в сторону дороги.

Рита, разумеется, не стреляла боевыми патронами. Даже не стреляла холостыми! На стволе ее винтовки был закреплен специальный прибор, работающий по принципу лазерной указки. Он включался на короткое мгновение, а специальный прибор в руках наводчика в тот же момент делал фотографию, на которой была видна точка-зайчик от "пули".

— Новая цель. — Зашептала Балалайка, когда на новой "точке" Рита расположила винтовку стволом в сторону здания и застыла, изготовившись к стрельбе. — Мать-настоятельница. Псевдоним — Иоланда. Старая одноглазая волчица. Опытный и хитрый боец. Опасна. Решительна. Осторожна. Характер — уравновешенный… — Балалайка помолчала "усвоения материала для" и неожиданно спросила. — Какая дальность стрельбы из пистолета "Дезерт Игл"?

— Пятьдесят. — Шепнула Рита.

— Если бы… сорок четвертым калибром из "Дезерт Игл" с одной руки эта су… нехорошая самка собаки… поражает грудные мишени на дистанциях до ста метров.

Маргарита еле удержалась от присвистывания. А Балалайка решила:

— Вижу, что со снайперской работой ты, Рит, справляешься. Так что сейчас — полностью сама. От и до.

— Есть.

Полчаса полной тишины. Шепот-скороговорка со стороны Балалайки:

— Первый, вижу цель! Право, шесть. Женщина, повязка на глазу, черная длинная одежда. Подтверждаю цель.

— Цель принята. Ветер?

— Левый-косой, два в секунду. Порывы до трех.

— Принято. Работаю.

+++

Сестра Эда возвратила водителю в промасленном военном комбинезоне уже подписанную накладную на планшете и направилась к настоятельнице.

В этот момент матушка Иоланда вздрогнула и вскинула голову — мурашки прокатились по затылку, рука дернулась к поясной кобуре с пистолетом… и бессильно упала. Остро заболел отсутствующий глаз…

Эда, увидев это, метнулась в сторону, выплевывая бычок, и спряталась за колесами машины, вытащив пистолет:

— Сестра! Ты чего?!

Водитель недоуменно смотрел на происходящее. Впрочем, ничего уже не происходило. Старая настоятельница молчала, напряженно всматриваясь единственным глазом в темноту между освещенным кругом монастырского двора и далекими огнями Роанапра, а молодая монахиня тихарилась за колесом его машины с пистолетом в руках и лихорадочно осматривалась, выискивая опасность.

— А… чё…? — Выдавил он, оглядываясь.

Матушка Иоланда прислушивалась к своим ощущениям. Странно — ее только что убили. Во всяком случае, таким было… "послевкусие". Такое бывает после того, как тебя подстрелили, но боль еще не пришла — ты понимаешь, что тебя переиграли, что точка, за которой ты еще можешь что-то сделать, пройдена… Впрочем, мать Иоланда никогда не пыталась разобраться в этом чувстве, она лишь запоминала его, считая, что так Всевышний предупреждает свою верную последовательницу о некоторой преждевременности окончания земного существования.

Но сейчас это было не предупреждение, а… уведомление? И опасность больше не ощущалась.

— Ты че, сестра?! — Повторила Эда.

— Ничего. — Спокойно ответила Иоланда. — Что-то сердце прихватило. Господь говорит мне, что нерадива я стала в служении Ему…

— Ха! — Фыркнула Эда, поднимаясь и пряча пистолет подмышку. — А все про вред бухла нам втираешь! Пошли, тыдыщнем по вискарику — моторчик сразу заработает по-прежнему! В каком-то псалме об этом так и говорится!

Стыдно признаться, но Иоланда боялась пошевелиться. А вдруг, стоит ей двинуться с места, и она почувствует боль от пули, УЖЕ находящейся в теле? Где-то в груди, кажется. Ну, как в том анекдоте про чемпионат палачей-виртуозов: "- И всё? — Да, всё. — А почему я все еще живой? — А ты головой кивни…"

— Господь наш милостив! — Иоланда сложила руки. — Пойду, вечернюю прочту.

Эда неопределенно хмыкнула. Иоланда наконец сдвинулась с места и направилась ко входу в церковь.

— Сестра, следующий прием или отгрузку товара производить в темноте. И кого-нибудь с "ночником" и пулеметом посади в колокольню. Что-то мы слишком много возлагаем на Него… а у Него ведь и свои дела есть!

— Поняла, сестра. — Кивнула Эда.