Прозрачный старик и слепая девушка

А его собственные глаза видели, как Эмери, студент второго курса Академии (довольно посредственный фехтовальщик), находился в двух местах одновременно. Только что он сидел за столом и завтракал с Адобекком — это Клоджис видел, когда проходил мимо окна общей комнаты «Сердца и гвоздя».

А спустя миг парень уже подбирался к нему сзади.

Эмери узнал его. Он поздоровался и назвал имя. А Клоджис испугался — и тем самым допустил ошибку.

Он сел на постель, смятенно посмотрел на дверь. Засов — вещь такая же ненадежная, как запирающийся замок. Времени почти нет. Скоро Адобекк уже будет здесь.

Клоджис взял шпагу, вложенную в ножны, бросил на стол. Вытащил из пачки листок почтовой бумаги с особыми водяными знаками, начал быстро писать:

«Только что выяснил странную вещь: означенная персона обладает племянником, способным находиться в двух местах одновременно. Поскольку вероятность магии в данном случае я исключаю, объяснение возможно только одно: в игру введен двойник. Предполагаю, это брат-близнец, о котором никто прежде никогда не слыхал. Навести справки о семейных тайнах известной Вам семьи — реально, но вряд ли имеет большой смысл...»

Он положил перо и снова выглянул в окно. За несколько минут там ничего не изменилось.

В клетке, стоявшей возле кровати, пошевелилась вторая почтовая птица.

Клоджис снова взялся за перо.

Когда герцог Вейенто поручил ему проследить за королевским конюшим, Клоджис согласился с большой охотой. Адобекк с самого начала раздражал его.

Ее величество считала необходимым поддерживать видимость дружеских отношений со своим кузеном Вейенто. Поэтому именно к нему она обратилась с просьбой прислать толкового преподавателя, когда было решено начать обучение принца Талиессина фехтованию. Это произошло пять лет назад.

Разумеется, герцог Вейенто отозвался на письмо кузины длиннющим приторным посланием и присовокупил к письменным изъявлениям в дружбе и вечной преданности собственно учителя фехтования — подающего надежды молодого человека по имени Клоджис.

Разумеется, ее величество не сомневалась в том, что означенный Клоджис станет глазами и ушами герцога при королевском дворе. Поэтому она, в свою очередь, поручила Адобекку приглядывать за учителем фехтования. Так, одним глазом.

Адобекк, однако, немного перестарался.

Неказистый с виду, страдающий от своего невысокого происхождения, Клоджис страстно мечтал войти в высшее общество. Его мало устраивала роль скромного учителя. Ему хотелось быть интимным другом знатных дам, он жаждал общения с вельможами. И Адобекк быстро отыскал путь к сердцу бедного Клоджиса.

— Дорогой мой, — сказал ему как-то раз этот блестящий придворный, — разговоры о том, как волшебно преображает вас шпага, дошли до ушей одной... тс-с!.. одной особы.

Тут он поднес к губам холеный палец и несколько раз оглянулся, с подозрением взирая на закрытые двери.

Они стояли в длинном дворцовом коридоре. Анфилада бесконечно убегала вперед, теряясь в полумраке, а боковые двери уводили в запертые кладовые. В третьей или четвертой комнате, если считать от той, где происходила беседа, топтались офицеры дворцовой стражи.

— Вы можете сообщить мне имя этой особы? — взволнованно прошептал молодой человек.

Адобекк кивнул несколько раз подряд, а затем вымолвил:

— Графиня Лора.

— Старуха?

— Нет, что вы! Я хотел сказать — будущая графиня Лора. Ее внучка. Ей шестнадцать лет. Мечтает научиться владеть шпагой. Бабка ей не откажет.

Тут из просторного рукава Адобекка само собой выпорхнуло письмо и, на мгновение мелькнув в тусклом свете свечи, скрылось во вспотевшей ладони Клоджиса.

— Это рекомендация — от меня графине. Письмо запечатано, не вскрывайте, передайте из рук в руки. Учтите, если печать на письме пострадает, это сочтут за признак дурного воспитания.

— Я понимаю, — проговорил Клоджис. — Я... очень вам благодарен!

— Не стоит, — сказал Адобекк небрежно. — Я оказал услугу вам, а вы, если сумеете правильно воспользоваться ситуацией, когда-нибудь — кто знает? — окажете услугу мне, старику...

Окрыленный, Клоджис поспешил к графине Лоре.

Там его ждали. Слуги забрали у него шпагу, плащ, шляпу, подхватили под руки и проводили в роскошные комнаты. Зеркал в доме не было — видимо, старая Лора не слишком жаловала теперь свое отражение.

Поднимаясь по лестнице, Клоджис вертел головой в поисках своей будущей ученицы. Ему почему-то казалось, что юная Лора непременно ждет его где-нибудь поблизости. Но пока он никого не видел.

Наконец Клоджиса ввели в покои графини. Бархатные драпировки на стенах были стянуты широкими золотыми лентами, два окна едва пропускали свет — такими толстыми были на них стекла. Лора восседала в высоком кресле, которое было задвинуто в самый темный угол.

— Садитесь, — проскрипел старческий голос. — Вас рекомендовал Адобекк, не так ли? Я могу взглянуть на письмо?

Клоджис с глубоким поклоном подал письмо. Старуха вскрыла печать и несколько минут рассматривала буквы. Затем встала и подошла к окну. Она читала, а Клоджис смотрел в ее прямую спину, обтянутую плотным шелком, и ждал. От нетерпения у него опять вспотели ладони.