Прозрение

– Нет, – последовал твердый ответ. – Слишком поздно. Меня с ним связывало только чувство вины, и я наконец от него избавился. У него были причины поступить так, как он поступил, но я никогда не прощу его за то, что он сделал меня таким глубоко несчастным. Оставим его с его мечтами о Майлзе.

Джудит была потрясена. Он никогда прежде не говорил так открыто о своем отце, и она почувствовала, что он искренен. Она убрала в сумочку нераспечатанное письмо, поняв, что ей еще предстоит услышать всю историю целиком и понять ее.

– А третье? – спросил он, вторгаясь в ее мысли. – Ты сказала, что у тебя три сообщения.

– Да.

В самый решительный момент она вдруг растерялась. До сегодняшнего дня Алекс казался покорившимся, но сейчас она снова почувствовала в его тоне ожесточенность, напомнившую ей о днях их помолвки.

– Итак?

– В усадьбу Майбургов посылали солдат, и они сожгли ее… уничтожили все.

Он был сражен, она поняла это по тому, как он вцепился в подлокотники, по стиснутым челюстям.

– Когда они прибыли, усадьба была брошена. Она… она, должно быть, догадалась, что им придется это сделать. Я подумала, что ты захочешь знать. – Он кивнул, но ничего не сказал, и она продолжала: – Это лучше, чем попасть в лагерь, Алекс.

– Да, – тихо сказал он. – Думаю, это убило бы ее. – И после долгой паузы: – Спасибо, Джудит. Ты очень хороший друг.

Именно такого поворота она и хотела, но все равно ей пришлось собрать всю свою волю.

– Я хочу быть тебе больше чем другом, Алекс. Мы… мы понимаем друг друга, мы привыкли к обществу друг друга. Все последние недели мы разговариваем о вещах, о которых никто другой и слышать не сможет. И теперь как никогда раньше мы должны объединить наши силы. – Она нервно сглотнула. – Твое кольцо все еще у меня.

– Я уже говорил тебе, чтобы ты вернула его моему отцу, – напряженно сказал он.

– Я… я бы лучше надела его на палец.

Он неожиданно резко, с гневом в голосе ответил:

– О нет, Джудит, мне не нужно благородных самопожертвований.

– Это не будет жертвой, Алекс.

– Разумеется, будет, – отрезал он. – Ты свяжешь себя со слепым человеком. Уверяю тебя, в этом нет необходимости. Я очень быстро осваиваю шрифт Брайля, а когда мне позволят вставать с этого проклятого кресла, я буду очень неплохо ходить. Двери в Холлворте широкие, лестницы пологие, удобные, благодарение Богу. Я найму человека, чтобы он мне помогал, возможно солдата, демобилизовавшегося из полка по состоянию здоровья. Я принял это решение как раз сегодня утром и все распланировал. Я вложу деньги в железную дорогу, стану членом совета директоров одной из компаний. Мне всегда этого хотелось. Очень жаль, что приходится оставить полк… но в глубине души я никогда не был солдатом.

Она закрыла глаза от приступа острой печали. Она думала о том, что он получит крест ордена Виктории за свой подвиг в Ландердорпе, спасший жизни многим людям и лишивший его зрения. Когда она открыла глаза, он все еще рассказывал о своих планах на будущее, с ожесточением обрушивая на нее поток слов.

Перебивая его, она воскликнула:

– Если уж говорить о жертвах, то и ты принесешь свою, Алекс. У меня нет возможности выйти замуж. Кто захочет жениться на женщине, которую…

– Хватит, – резко оборвал он. – Я, кажется, ясно дал тебе понять, что прошлое должно быть забыто. Надеюсь, ты не думаешь, что я отказываюсь от своих слов, что в моих планах нет для тебя места. Я не оставлю тебя, пока ты будешь во мне нуждаться. Но наступит время, и ты почувствуешь себя увереннее, забудешь все, что здесь с тобой случилось. В Англии у тебя появятся новые друзья, твоя жизнь будет свободна от страха. Ты встретишь кого-то, кому, так же как и мне, будет безразлична твоя прежняя жизнь. В Англии…

Слегка выгоревшие на солнце и прикрывающие шею волосы, густые ресницы полуприкрыты, крепкие плечи сердито распрямлены – он снова был похож на того мужчину в розовом саду дивным июньским вечером, какие бывают в Англии. С тех пор прошла целая вечность. Возмущенный и сопротивляющийся жених!

Тогда она нашла убежище в своей гордости. Ради них обоих она не должна повторить этой ошибки.

Встав рядом с креслом на колени, она дотронулась до его руки, и он замолчал на полуслове, удивленный ее близостью.

– Не надо бороться со мной Алекс. Ты достаточно долго это делал.

Он насторожился, словно почувствовал охватившую ее решимость.

– Иногда это единственный способ выжить.

– Нет, есть другой путь, – мягко сказала она. – С того момента, как мы с тобой снова встретились в Холлворте, я хотела быть твоей женой. Я по-прежнему хотела этого, когда ты с легким сердцем отплыл на два года, я и за тобой последовала именно поэтому. Когда я вернула тебе кольцо, для меня это было равносильно потере самой дорогой в мире вещи. Все эти месяцы я говорила себе, что, если ты выживешь, я скажу те слова, которые моя гордость и твоя злость не позволили мне сказать. Я люблю тебя, мой ненаглядный. И всегда любила… так сильно, что если я потеряю тебя и в этот раз, то не смогу жить дальше.