Прозрение

И тут Алекс понял, что отец лгал ему: конечно же Фредерик Стейси, много лет верой и правдой служивший секретарем сэра Четсворта, передал ему письмо сына; конечно же он не по своей инициативе послал Алексу приглашение на чай; и конечно же сэр Четсворт Рассел отметил в своем дневнике, что именно в этот день в здание парламента должен прийти его сын… Алекс почувствовал, как его захлестывает волна гнева.

– Да, сэр. У меня действительно к вам безотлагательное дело. Речь идет о моем будущем, – с этими словами он взял Элисон за руку. – О нашем будущем.

Старик нахмурил брови:

– Твое будущее уже давно известно. Тебе предстоит доучиться в Кембридже, после чего ты займешь такую должность, которая подготовит тебя к ответственности, лягущей на твои плечи, когда ты вступишь во владение поместьем и прочим имуществом. – Он взглянул на Алекса и добавил: – Раз уж ты остался жив, а Майлз погиб, на тебе лежит обязанность доказать, что его жертва не была напрасной. Неужели ты до сих пор не понял этого?

Алексу показалось, что почва уходит у него из-под ног и что ему не на кого опереться… Краем глаза он заметил, что Элисон дрожащими руками поднимает со стола перчатки – его внимание почему-то привлекла маленькая аккуратная заплатка на кончике одного из пальцев…

Сэр Четсворт снова заговорил:

– По всей видимости, я не столь жесток, как некоторые думают, в своем решении предоставить тебе самостоятельность в финансовых вопросах только к двадцати пяти годам. Надеюсь, к этому времени ты наконец повзрослеешь и научишься обдумывать свои поступки. – Он снова взглянул на часы. – А теперь прошу меня извинить: бурский вопрос имеет огромное значение для нашей страны… и для нашей семьи. – Он сделал несколько шагов по направлению к выходу, но неожиданно остановился и как бы между прочим добавил – Увидимся в Холворте на Рождество, Александр. До свидания, мисс…

Слегка наклонив голову, он вышел из чайной, оставив молодых людей одних в дальнем углу пустой комнаты.

Алекс и Элисон молча вышли из здания парламента. Уже на улице она сказала ему, что хотела бы вернуться в Кембридж одна, и в этот миг Алекс подумал, что такой красивой, как сейчас, со слезами на кончиках ресниц, он ее еще ни разу не видел.

– Я люблю тебя, – пробормотал он. Элисон кивнула, не глядя на него, и сказала:

– Я знаю. До свидания, Алекс.

Ему хотелось, чтобы Элисон скрылась из виду, но еще целых пять минут он смотрел вслед удалявшейся фигурке в пальто вишневого цвета. Вокруг шумел поток городского транспорта: звенели трамваи, стучали колеса по мостовой – но Алекс ничего не слышал. Он стоял на мосту и смотрел вниз на Темзу. Его переполняла непонятная, но отчаянная боль. Коричневая вода, такая холодная и зловещая, закручивалась маслянистыми водоворотами. Ему показалось, что она поднимается и покрывает его с головой, как уже было когда-то, что через тринадцать лет его брат протянул к нему свою костлявую руку и затащил под воду…

Часть первая

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Вест-Энд был заполнен праздничной толпой. Партеры были до отказа забиты расфранченными театралами в бриллиантах, мехах, шелковых цилиндрах, бархатных платьях и накрахмаленных манишках; галерки тоже не пустовали: зрители победнее не без гордости демонстрировали новые галстуки и перчатки, купленные специально к Рождеству.

В роскошных домах Белгрейвии и Парк-Лейна шампанское текло рекой, а юные леди после очередного бокала начинали выходить за общепринятые рамки приличия. Что касается Степни и Кларкенвелла, то жители этих районов явно успели перебрать пива: подгулявшие девушки без стеснения подставляли свои губы и щеки первому встречному мужчине. На Старой Кентской дороге народ радостно отплясывал прямо посреди мостовой, а на Трафальгарской площади светские господа в щегольских фраках с веселым гиканьем откупоривали бутылки игристого вина.

Наступал тысяча восемьсот девяносто восьмой год. Веселые лондонцы с радостью встречали новый год процветания их родины. В годы царствования королевы Виктории империя разрослась вширь и достигла небывалой мощи; такие успехи даже не снились предкам нынешних жителей Альбиона. Торговля переживала самый настоящий бум, и Британия царствовала над всеми морями. Железные дороги, мануфактуры и сталелитейные заводы, росшие словно грибы после дождя, наполнили некогда тихий и спокойный остров шумом, грохотом и воем сирен, колес, ткацких челноков. Из высоченных труб, взвившихся к серому небу на севере страны, валил густой дым, а всего в нескольких милях от влажных вымощенных булыжником улиц, по которым со стуком проходили в ботинках на деревянной подошве рабочие, понурые лошади с раннего утра до позднего вечера тянули плуги по бороздам плодородной земли…