Прозрение. Спроси себя

Градова ценила его чуткость, привязанность к людям и с гордостью считала Александра Павловича своим духовным наставником. А когда он ушел на пенсию, не забывала дороги к нему, каждый раз восхищаясь щедростью его сердца. Александр Павлович не ошибся, поняв, что приход Градовой в поздний час не просто визит вежливости, а вызван необходимостью посоветоваться по важному для нее делу.

И хотя она с искренним интересом расспрашивала о его житье-бытье, Александр Павлович уловил удобный момент и сказал:

— Со мной все ясно. В домино на скверике не играю — бог миловал. Пишу учебник «Тактика допроса», — и, коснувшись рукой объемистой рукописи, добавил: — А вот вы мне, мадам, сегодня не нравитесь. Не скрою.

И Градова рассказала о своих треволнениях.

— Давненько меня не баловали такими детективами, — весело сказал Александр Павлович и закурил трубку.

Она ничего не ответила.

— И что же вы хотите предпринять, мадам? — Он поднял на нее глаза, продолжая улыбаться тонкими губами.

— Заявить самоотвод.

— Основания?

— Формальных оснований, к сожалению, у меня нет, — грустно сказала Градова.

— Согласен, — подтвердил Александр Павлович, прикуривая погасшую трубку.

— Но мое самочувствие мешает делу. Вы верите мне?

— Еще бы! — Александр Павлович покачал головой и неторопливо заговорил: — Помнится, в студенческом общежитии был у нас парень, который воровал у ребят продукты. И вот, представьте себе, встречаемся недавно — года три назад. И что же? Я к нему испытывал невероятное отвращение. Так и хотелось, знаете ли… А он уже солидный и достойный человек. Вот ведь как случается.

Градова вздохнула и странно улыбнулась — рассказы Александра Павловича умели успокаивать людей. Заметив, что его собеседница воспрянула духом, он спросил:

— В процессе судебного разбирательства ваше предположение, что тот самый летчик и ваш подсудимый — одно лицо, подтвердилось?

— Нет.

— Он ваш родственник?

— Нет.

— Вы лично причастны к происшедшей аварии?

— Нет.

— Вы имеете фактические подтверждения, что именно Щербак не вывез вас?

— Нет.

— Значит, мы имеем дело только с догадкой, предположением… Допускаете? А если вы ошиблись?

Градова молча кивнула.

— Я понимаю ваше желание заявить самоотвод, — продолжал Александр Павлович. — Но согласитесь, что самочувствие, вызванное догадкой, не может стать поводом для вашего устранения от участия в процессе.

— Несколько часов назад я говорила с ним…

— И что он?

— Щербак утверждает, что прилетал в Кремневку восемнадцатого октября.

— Вы не верите ему?

— Он сказал правду. В тот день к нам прилетал только Леший.

— Но Лешим мог оказаться любой из летчиков. Довольно распространенное прозвище. И еще вопрос. Зная про свой неблаговидный поступок, зачем ваш подсудимый Щербак точно обозначил злополучный день. Это не сулило ему большой радости. Подумайте. Сей факт должен предостеречь вас от поспешных выводов.

— Возможно, он забыл эту историю…

— Опять догадки, — заметил Александр Павлович.

— Не представил бывшую радистку в роли судьи.

— Можно придумать много версий.

— А подвергать себя столь трудному испытанию — можно? Неужели вы думаете, что я могу забыть тот день?

— При всех эмоциях — закон есть закон. И вы, я знаю, сумеете сохранить свое достоинство. Я бы не санкционировал ваш самоотвод.

— Но закон на моей стороне. Судья не может участвовать в деле, если имеются иные обстоятельства, дающие основание считать, что судья лично, прямо или косвенно, заинтересован в этом деле…

— Вот, вот… Иные обстоятельства. А у вас только догадки. И негоже вам, Мария Сергеевна, принимать поспешное решение. А потому советую: поговорите со своими коллегами, обсудите… Кто у вас заседатели?

— Клинков и Ларин.

— Знаю. Ларин даже мою внучку оперировал. Большой виртуоз.

Когда она уходила, Александр Павлович сказал:

— Где-то я прочитал: если вам везет — продолжайте, если не везет, все-таки продолжайте.

На следующий день Градова, убежденная, что проводит свои последние часы на процессе, устроила перекрестный допрос, который тщательно продумала.

— Свидетель Михеев, — спросила она, — не сообщив одиннадцатого июня уровень воды, ваш водомерный пост причинил ущерб запани?

Макар Денисович подергал гвардейские усы и убежденно ответил:

— Нет.

— Почему вы так считаете?

— А вы разлейте на столе стакан воды — уровень один кругом будет. Симметрия природы.

— Не понимаю вас.

— Выше меня и ниже тоже посты есть. Они свой уровень сообщили, — последовал деловой ответ Михеева.

Каныгин ухмыльнулся, не ожидая, что сейчас наступит его очередь краснеть и волноваться.

— Подсудимый Каныгин! — сказала Градова. — Сколько часов вы ожидали звонка от Михеева?

— Десять.

— Вы не видите в этом нарушения служебных обязанностей?

— Нет, — обиделся Каныгин.

— Почему?

— Я учел данные других постов и понял, какой уровень в Вербинке. Поэтому особенно не тревожился.

— А если бы в том районе был затор? — спросила Градова. — Ведь лес шел сплошным молем.

Каныгин заволновался, мельком взглянул на адвоката, но сказать ему было нечего — судья загнала его в угол.

— Подсудимый Щербак! Когда вы уезжали с запани, кто вас замещал?