Прозрение. Том 2 (СИ)

— Всей бандой обсуждаем капитана? — усмехнулся я. — Ну-ну. Я всех запомнил.

— Мягкого грунта! — отсалютовал мне весёлый сержант. — Наш эрцог уже там. Кого хоронят, не скажете? Кто такой Тоо Айниксте Иенкер?

Айниксте? Второе имя Тоо? Хэд…

И вообще, на кой Хэд Тоо было нужно второе имя?

— Как же я тебе расскажу, я ж маньяк? — Улыбнулся и чуть придавил сержанта Илина ментально. — Разве что мы и тебя переквалифицируем? Договорюсь с вашими об обмене бойцами… Пойдёшь к нам?

— Да ну! Зачем искушать вас до рукоприкладства? — рассмеялся сержант.

У него были хорошие чистые глаза. Глаза ещё не убивавшего человека.

— Хоронят моего названого брата. То, что он сделал — мне трудно вам сейчас объяснить. Это не из области физических действий. Но именно его поступок сломал начинающуюся войну с Э-лаем. Кулак сжимался уже, но линии не сошлись. И пальцы вцепились в пустоту. Извини, что путано… — Сердцу вдруг стало тесно, и я замолчал.

— Спасибо, господин капитан. Я понимаю, о чём вы.

Улыбка дежурного растаяла как первый снег. Похоже, незнание войны — это необязательно незнание смерти.

Я кивнул ему и отошёл от пульта.

Но успел услышать:

— Удачи вам по обе стороны текущего!

И тебе удачи, мальчик. В Содружестве на боевом дежурстве за пультами всё ещё мальчики. Э-лай не победил бы — раздавил это наивное воинство.

Тоо знал, за что погибает. У него не было выбора.

Я только одно сделал не так — не сумел как следует попрощаться с ним перед смертью. Но это ещё не поздно исправить там, на грунте.

Келли уже погрузил саркофаг с Тоо в двойку: медкапсулу вытащил, саркофаг всунул.

Это он мастер. И десантную шлюпку не надо расконсервировать, а то они у него уже все профилактику прошли и на прикол поставлены.

В общем, Келли — это Келли.

Я забрался на пассажирское место. За пультом сидели Дерен и Рос. Дерен справа.

Я потянулся и похлопал Вальтера Дерена по спине. Ничего, не сразу, но достучусь и до него. До себя — труднее.

Рос в моей заботе не нуждался. Сам отошёл. Это было заметно по тому, как ласково он прошёлся ладонями над интерактивом основных систем шлюпки, проверяя состояние двигателей и систем жизнеобеспечения.

Работа возвращала ему радость. Он был хорошо сделан, крепко.

Антивещество заворочалось внутри реактора, шлюпка завибрировала, окуталась дымкой силового поля и начала падать в магнитное поле планеты.

Воля неба слилась с волей земли. Мы заскользили вниз, как на гигантском слаломе, точно попав в рассчитанный Росом коридор ускорений.

Ласковая зелёная Кьясна оживила лобовой обзор. Рос убрал щитки и отключил броню — кого нам тут бояться, хватит и домагнитки.

После пустоты космоса зелень казалась чужой и немного страшной.

Страшной тем, что война может кончиться. Кому мы тогда будем нужны? Нам уже не влиться в зелёную беззаботность, не стерпеть постоянного покоя.

Война взяла себе наш покой. Внутри у меня законсервированный ядерный взрыв.

Куда до меня алайцам, они всё ещё играют в кораблики. А я — тот нож, что режет уже потому, что наточен. Маньяк. Это связист про меня верно сказал.

А вот Дерен мала не сдал на маньяка. Ну ничего, он способный мальчик, он пересдаст.

— Вальтер? — окликнул я.

— Да, господин капитан.

— Где у тебя болит?

— Нигде, господин капитан.

— Незачёт. Ещё раз: где у тебя болит?

— Не знаю, господин капитан.

— Вот так-то лучше, — фыркнул я.

Рос, не оборачиваясь, покрутил пальцем у виска.

Интересно, какого Хэда второе имя Тоо Айниксте — Леденящий? Он что, какая-то родня дому Сиби? Или такое вот странное болезненное совпадение?

— Вальтер, а почему второе имя Тоо — Айниксте?

— Не знаю точно, господин капитан, но это имя любят выходцы с Доминэ, особенно те, кто с голубой кровью, — на автомате отозвался пилот.

Красок в его голосе не было.

— Значит, он родственник Локьё?

— Может, и был.

Дерен ни на миг не давал себе забыть, что Тоо мёртв. Так он непонятно до чего себя замордует.

Данини его, что ли, сдать для подопытного секса?

История тридцать пятая. «Похороны»

Кьясна. Эйнитская храмовая община

— Пусть земля ему будет пухом, — сказал Локьё, и комочки глины застучали по крышке деревянного гроба.

Стук, на который никто не откроет. Словно бы и не было никого в деревянном ящике, что спустили в двухметровую яму на вышитых полотенцах.

Эйнитское кладбище было похоже на парк. Крошечный. Небольшие аккуратные деревца возле гранитных плит. Беседки, увитые местным плющом и цветами.

А cреди этого великолепия желтела яма с увалами глины по краям. В глине были испачканы босые ноги и дорогие ботинки обступивших могилу людей.

Рос, Дерен, парни и девчонки из храма стояли поодаль. Возле могилы нашлось место только гостям и старшим эйнитам.

Вокруг могилы не так уж много места. Это прямоугольник примерно метр на два. Но я тоже втиснулся.