Прозревшие в преисподней

– Не без этого, – согласился Груббер. – Козырек есть, конечно, как без него. Хотя, и не туз, так – валетик. Тебе бы хватило, но ведь дело не в этом, Сикорский. Плевал ты на мои козыри, не из той породы, что б на моего валета не поискать крапленую шестерку, если игра по-твоему стоит свеч. Однако не стал. Потому что ты в ступоре, Сикорский. Ты мстил лерам за то что опоздал вернутся домой с войны, но оказалось это всего лишь вранье лицом к лицу с зеркалом. Ты дрался за свою женщину, но оказалось что она не твоя, что она лгала тебе два года подряд, да и неизвестно теперь женщина ли вообще. Ты игрался в свою маленькую революцию, сочувствовал марсианским сепаратистам, упивался свободой от обязательств всякого добропорядочного гражданина, гордился крошечными победами… Но свобода тоже оказалось ложью, подачкой департамента Содействия, да и победы твои случались с нашего разрешения. Все в твоей жизни развалилось на куски, и ты больше не знаешь, что с этим делать. Не знаешь даже, хочешь ли вообще что-то делать. Вот почему ты не ушел на Пересадочную, Чистоплюй. Я надеюсь, что ты это все-таки понимаешь, потому что времени на душевные терзания у нас с тобой больше нет.

Усилием воли Семен разжал кулаки. Скосил взгляд на последний солнечный проблеск над равниной. И, наконец, произнес:

– Кое про кого я точно знаю – чего хочу.

– Догадываюсь, – Груббер усмехнулся. – Триста раз уже пожалел, что не разрядил стволы в мой челнок еще там, у Лерона-прайм. Не переживай, возможно, это было самое разумное из твоих решений за оба последних года.

– Следил бы ты за своим базаром, уполномоченный, – заметил Семен. – А то ведь любое решение можно исправить. Даже самое разумное.

– Да, да, понимаю… Этот твой рапорт о переводе из артиллерии в планетарный десант, семь месяцев усиленной переподготовки, десяток боевых операций, программа особой подготовки к штурму дворца кардинал-вершителя… И все же голыми руками тебе меня не взять, Сикорский. Во всяком случае, быстро. Так что лучше перестань кабениться и слушай.

Семен промолчал. Насчет голыми руками Груббер, пожалуй, погорячился. Вот эта кочерга, к примеру, запросто сойдет при нужде за боевой жезл чи-при…

– Неделю назад комитет Надзора за Справедливостью официально обратился с требованием о твоей выдаче, – как-то совсем невыразительно произнес инспектор. – Собственный ордер двухнедельной давности они переделали, теперь в нем указаны очень веские основания для твоего немедленного ареста.

Семен осекся на самой середине своих фривольных мечтаний о свернутой шее уполномоченного. Тонкая усмешка на его губах медленно растворилась.

– К кому обратился? – произнес он. – К Содействию?

– К Содействию, – Груббер кивнул. – И еще к лерам, к яшма и дроффа. Насчет других рас сведения не точны, но я не удивлюсь, если запрос разошелся по всем известным населенным системам.

– И вы, конечно, согласились, – заключил Семен.

– Конечно, – Груббер снова кивнул. – И тут же объявили тебя в розыск. Но это полбеды. Вчера главу нашего департамента леры вызывали в резиденцию окупационного управления. Это случилось впервые за оба года после окончания войны. Догадываешься зачем?

– Святой отец… – кивнул Семен.

– Да, я вот тоже так поначалу решил. Черта с два, Сикорский! Наплевать им на своего грешника! Им понадобился ты. Наш глава был к такому обороту совершенно не готов. Кадется он сказал что-то не то и тотальный обыск всех отделений Содействия с привлечением регулярных войск теперь более чем вероятен.

– Поэтому ты замариновал нас на Луне, вместо того, чтобы отправить в допросные Комитета! – прозрел, наконец, Семен. – Только зачем всех? Святой отец у тебя. Твоя миссия выполнена. Дальше варианта всего два: отдать мне обещанную награду, или… отдать меня чи-при и дело с концом. Жустин для тебя вообще побочный груз, что бы она себе не надумала. Вышвырни ее обратно на Сортировочную, ни кто и не заметит.

– Жустин Бертье, – протянул Груббер. – Личность ныне почти столь же загадочная во всех отношениях, как и ты, Сикорский. Да, она побочный груз, но просто так ее не вышвырнешь. Она как-то связанна с тобой, и не только по деловому. – Груббер смерил его взглядом, сморщился. – Ума не приложу, что она в тебе нашла? Даже военную карьеру –самую яркую часть биографии – ты сумел изгадить участием в бунте и нарушением присяги. Пират толковый из тебя не вышел с этим твоим дурацким чистоплюйством. А уж в остальном… Завравшийся богатенький бездельник, затеявший личную войну из спортивного интереса. Сколько же ты доставлял ей проблем, Сикорский! Если бы ты только знал. А ведь все рано не ушла.

– Я знал, – выдавил Семен.

– Тогда вдвойне дурак! Свезло тебе с бабой, так держись за нее, не отпускай! А ты… калекой вон сделал, да и только.

– Вот сейчас я тебя точно убью, Филя, – произнес Семен. – Без дураков. Еще только слово…

Груббер поднял на него глаза, и осекся, отведя взгляд.