Пруссия без легенд

Правда, со времен Вестфальского мира нечто подобное просто висело в воздухе. Этот мир разрушил власть императора, все большие немецкие князья чувствовали себя теперь королями и стремились так и называться. С другой стороны они еще побаивались сделаться королями в подвластным им областям. Король Бранденбурга — это звучало очень вызывающе; тем не менее, все еще были император и империя. Короли же Баварии, Саксонии и Вюртемберга в 1700 году были еще немыслимы; а когда они столетие спустя в наполеоновское время появились на свет, это означало конец империи. В 1700 году дело еще не зашло столь далеко; но некоторые из великих княжеских династий нашли выход: они получили иностранные королевские короны. Саксонские Веттины в 1697 стали королями Польши, и тем самым по умолчанию были королями и в Саксонии. Ганноверские Вельфы стали в 1715 году королями Англии — и тем самым королями и в Ганновере. Вообще же — исторический курьез — полустолетием раньше Гогенцоллерны также имели такой шанс. После смерти Густава Адольфа существовал проект поженить наследницу его трона, позже ставшую королевой Кристиной, и наследника бранденбургского трона, ставшего позже Великим Курфюрстом. Случись это, то стали бы Гогенцоллерны не королями Пруссии, а королями Швеции и правили бы компактной шведско-немецкой империей. Одному богу известно, как дальше бы все пошло. Однако же этого не произошло, в основном благодаря строптивому нежеланию Кристины выходить замуж, которая, как известно, так и не вступила в брак, позже перешла в католичество и вообще была особенной. Теперь, при курфюрсте Фридрихе, Гогенцоллернам больше не светил никакой иностранный трон. Но не обладали ли они сами заграничной землей? Неожиданно выяснилось — до этого нужно было лишь дойти — что Пруссия, Восточная Пруссия с немыслимых времен, с 1466 года, не принадлежит более Германской империи, что она, напротив, в течение столетий находилась под польским владычеством и что Великому Курфюрсту удалось сбросить это владычество — его единственный внешнеполитический успех. В Пруссии Фридрих не был просто имперским князем, там он был сувереном, и там он мог совершенно легально стать королем, как и саксонцы в Польше или ганноверцы в Англии. Однако только "в" Пруссии. Этому больше всего препятствовала Польша, ведь ей все еще принадлежал другой кусок Пруссии — Западная Пруссия. Притязания на Западную Пруссию она ни в коем случае не желала санкционировать.

Проводившиеся заранее переговоры с императором и с королем Польши о признании нового королевского титула были каверзными и трудными. Наибольшие трудности при этом доставлял — снова исторический курьез — Немецкий Рыцарский Орден. Это же его собственность! Хотя свою прусскую землю он в 1525 году утратил (громко при этом протестуя), однако немецкая организация Ордена, внешнее место рекрутирования кадров для Орденского государства, пережила это время (лишь Наполеон в 1809 году распустил Орден). Архикатолический, Орден между тем тесно соединился с домом Габсбургов (марш Великих Магистров и Немецких Магистров "Wir sind vom k. und k. Infanterieregiment" [18] является и сегодня одним из самых известных маршей австрийской армии), и теперь в Вене он прилагал все свое влияние для предотвращения признания в качестве королевства еретического, нелегитимного, уворованного прусского герцогства Гогенцоллернов. Как мы знаем, тщетно. 18 января 1701 года курфюрст Фридрих Третий Бранденбургский был коронован в Кёнигсберге, и отныне он был Фридрих Первый, король "в" Пруссии (Kцnig "in" PreuЯen).

Предлог "в" конечно же был изъяном, но он имел значение только во внешних делах — уступка, которой добился посредник курфюрста при переговорах. Во внутренних делах Фридрих с самого начала был бесспорным королем Пруссии (Kцnig "von" PreuЯen) — он не был больше, как прежде, маркграфом здесь, герцогом там и графом или князем еще где-нибудь. Все его земли теперь образовывали королевство "Пруссия". Могли ли жители Бранденбурга, Рейнланда и Вестфалии когда-либо предположить, что они вдруг станут носить имя этой далеко от них расположенной восточной земли? Все они отныне стали подданными Пруссии, управляемыми прусскими королевскими служащими, в их городах располагались гарнизоны прусской королевской армии, и — таков уж человек — скоро не только перестали ворчать по этому поводу, а напротив, стали гордиться тем, что принадлежат к большому, уважаемому и грозному государству. Их местный и региональный партикуляризм [19] получил решающую трещину. Фридрих сделал одно очень важное завоевание: в качестве прусского короля он оккупировал сознание своих подданных. Но лишь его сыну удалось то, в чем потерпел неудачу его отец: создать из разрозненных владений подлинное, функционирующее государство. Эту задачу еще предстояло решить.

Пруссия все еще была программой. Но эта программа была теперь провозглашена, и внутри государства она уже была широко признана. Долгое становление Пруссии наконец у цели. История её возникновения закончена. Начинается её история.