Прусское наследство (СИ)

Всю северную часть Пруссии, с Кенигсбергом и Мемелем передал, и теперь они княжеством Прусским именуются, как Кольберг с округой княжеством Поморским. Весьма многозначительно, что старые названия сохранил — потому притязания на будущее оставил. Сейчас бывшего царя иное заботит — герцог Фердинанд и герцогиня Анна, супружескими узами пожелавшие себя связать, свою Курляндию вассальной к Ливонии признали, отринув покровительство Речи Посполитой. Инфлянты, то есть польскую Ливонию, Петер сам отобрал — силушку собрал немалую, у него сейчас тысяч пятнадцать отборного войска, и флот большой, третий на Балтике по числу вымпелов. А теперь Жемайтию войсками занимает, жмудинов под свое покровительство берет, от Литвы отрывает. И ведь приберет скоро — тамошнему народцу привилегии всяческие даровал, как ливонским племенам. На них опору делает, раз призвал на его землях поселяться, и подати обещал десять лет не собирать с тех же пруссов — вот и стекаются к нему со всех сторон. Как и венды — славяне с германских земель в Кольберг идут — он им там покровительствует, и в Кенигсберге многих заселяет.

От мысли, что навсегда потерял прусскую столицу, Фридрих выругался — он всегда на смотрах бранился, распекая нерадивых генералов и офицеров. Воевать против Ливонии, за которой стоит огромное и могущественное русское царство себе дороже, ничего хорошего не сулит такая кампания…

— Мой король, Карл со своими головорезами занял Варшаву, только гонец прискакал с вестью, — в кабинет стремительно вошел принц Ангальт-Дессау, давний приятель и друг, ставший фельдмаршалом прусской армии.

— Вот и славно, Леопольд — теперь наступил и наш черед, — Фридрих-Вильгельм хищно улыбнулся, он долго выжидал этого момента, ведь нет ничего лучше, чем воевать на стороне победителей. Тогда потерь и расходов мало, зато прибыток зело большой выходит.

— Езжай к войскам, мой друг — настал момент, когда мы сможем воссоединить всю Пруссию, и объединить ее с Бранденбургом в единое целое. Мы проиграли войну шведам и ливонцам, теперь надлежит воспользоваться плодами «дружбы» с ними. И подготовь все в Мариенбурге к торжествам — замок есть древняя столица великих магистров братства «Святой Марии».

Король скривился, будто лимон пожевал — приходилось делать, как говорится — «хорошую мину при плохой игре». Столица Тевтонского ордена плохая замена богатому Кенигсбергу, но хоть что-то приобрести. К тому же «Королевская Пруссия», а так поляки именовали отобранные у крестоносцев территории, по своим размерам не уступает потерянной Померании, а по населению, в основном из немцев, намного ее превосходит. А со временем его новые подданные возместят потери своим трудом, и денег в казне будет много. Немки плодовиты, и если все будут на них трудиться с должным старанием, как делают они с Леопольдом, то армия в солдатах нуждаться не будет. Однако для этого нужно время, лет двадцать, не меньше.

— То, что возьмем, обратно полякам не вернем — мы защищаем германцев от притеснений разнузданного панства! И ты будешь готовить мою армию к реваншу — если не я, то мой сын вернет потерянную Померанию и Кенигсберг. Так что за дело, фельдмаршал — начнем с поляков, они зря избрали саксонского ловеласа своим королем. Теперь пусть оплачивают наши счета за выпитое пиво и разбитые на черепки горшки!

Именно этот фельдмаршал, князь Ангальт-Дессау за четверть века создал прусскую армию, ту самую, что добившись победы в «картофельной войне», смогла бросить вызов одновременно всем могущественным европейским державам, начав против них войну на нескольких фронтах. Три его сына стали прусскими фельдмаршалами, один саксонским — вот где корни будущих проблем двадцатого века. Одним из его потомков, пусть от незаконнорожденного бастарда, стал лучший ас Первой мировой войны, знаменитый «Красный барон»…

Глава 27

— Предавший раз — изменит и в другой раз, ибо прощение для него ничего не значит. И вера тут не причем — просто к басурманам перебежали оттого, что иных покровителей поблизости просто нет. Виноваты и казаки, и «родитель» мой, что предавали друг друга, от данных слов отказываясь. Но вот если мне изменят — пощады никому не будет, ибо такое воровство безнаказанным оставлять нельзя. Вольность приветствую — вольницу не одобряю! Вздумают вилять по привычке, и нашим, и вашим прислуживаться, договоренности не соблюдать полной мерой — таких токмо давить надобно, чтобы другие урок понятный извлекли!