Прусское наследство

Сейчас легче обустроить торговые караваны и везти потихоньку хлопок, в идеале протянуть линию железной дороги, но над этим пусть у потомков голова болит. Он сейчас контуры очертил, и только. Их дело будет державу строить в следующем веке, когда все реформы пользу принесут.

Взгляд переместился на Кавказ — линия казачьих поселений по Кубани и Тереку, да подвластная Кабарда с Осетией. Там вполне лояльное население, но продвижение на юг чревато большой войной с горцами. Тратить на нее силы и ресурсы не хотелось, лучше эти территории сделать протекторатом по меркам здорового феодализма. Однако бороться с набегами можно методами еще не родившегося генерала Ермолова, но гораздо лучше апробированным способом — владения персидских шахов совсем рядом, и там есть чем поживиться, Дербент совсем близко.

Черноморское побережье лучше оставить за собой, от взятой Анапы до Сухума. А дальше Грузии, что под турками, и Понт — народы там христианские, опорой хорошей станут, тем более, когда альтернативой для них станет поголовная резня всего населения османами. К тому же стратегически важный район, стоит на карту взглянуть. И вполне пригодный для культивирования чая, что в будущем сыграет свою роль.

— Должно получиться, вроде все готово. Нужно начинать, пока на западе долгожданное успокоение наступило…

В том, что «соседи» быстро разберутся, что Ливония есть одна небезызвестная по роману контора «Рога и копыта», сомнений ни у кого не осталось после смерти «герра Петера». Попытка прусского короля-отца, «солдата», вмешаться в дележ «наследства» была пресечена сразу жестко, даже грубо, простым удвоением русских войск. К тому же Петр Петрович уже открыто запросил покровительства у старшего брата, и первым шагом стало объединение армии и флота, чем маски окончательно были сброшены.

В Ливонию потихоньку переселяли русских крестьян, что занимали пространство от Ревеля до Кенигсберга, а чухонцев и немцев также понемногу отправляли заселять огромные российские просторы. Двойная выгода, как ни крути — Прибалтика становилась русскоязычной и православной без всякого насилия, и через столетие ничем не будет отличаться от других земель, со своеобразным колоритом, разумеется. В Померании собирали онемеченных славян, таковых осталось достаточно много, особенно в Мекленбурге. Тамошний герцог Леопольд, которого именовали «шведской обезьяной», женившись на Екатерине Иоанновне, кроме дочери получил еще сына Иоанна, хотя поговаривали, что для надлежащего исполнения супружеского долго его «приохотил» ливонский король — а рука у него была тяжелой.

Голштинского герцога Петр Алексеевич оженил на своей младшей дочери Анне, а та под бдительным отцовским приглядом родила не только Петра, но и Алексея. И сейчас вполне здравствовала, не померев при родах первенца. Появление «русских» династий кардинально изменило политический расклад. Мекленбург из двух «половинок» и Голштиния теперь определенно отошли к Ливонии. А та, в свою очередь, к набирающему силу Российскому царству, войдя в тесный альянс, крепко стянутый как родственными узами, так и общими интересами с торговлей.

Король Фридрих-Вильгельм не смог ничего добиться, теперь наступила очередь его сына Фридриха, которого печальный опыт папаши ничему не научил. Решил воспользоваться случаем — Швеция решила продать Ливонии захваченные у пруссаков и поляков померанские земли, оставив за собой только Данциг, что формально числился «вольным» ганзейским городом. Но таковых у шведов было полдесятка, и держались в Стокгольме за них цепко — торговля им существенный доход в казну приносила. Но вот «новые» померанские владения ничего кроме расходов и головной боли не приносили — разоренные в ходе войны до сих пор не восстановили свою экономику и требовали больших сумм на содержание.

Москва их выкупила за шесть миллионов полновесных талеров, шведы взяли золотом — рублей на три миллиона, русская монета в европейских странах стала одной из самых «ходовых». Ускоренное развитие промышленности, начатое царем Петром, поддержанное и им самим, уже принесло ощутимые плоды. По выплавке чугуна и железа сейчас нет равных — на первом месте. Англия закупает металл и изделия из него в неимоверных количествах — вот только последних маловато, а ружья и пушки вообще не продаются. Однако реестр обычных товаров тоже значительно добавился по спискам, хотя его большую часть составляет корабельная древесина, пенька, полотно, пушнина и прочее, «исконное», так сказать. Но появилось стекло и хрусталь, на последний спрос большой везде…

— Государь, плохие новости!

Алексей Петрович отвлекся от мыслей, посмотрел на Ивана Остермана, своего кабинетного статс-секретаря. Обрусевший немец не выглядел комично в кафтане стряпчего, еще молод — всего 32 года. Старший на два года брат у Петера II в секретарях пребывает, как отец его у «родителя» канцлером пребывал — недавно умер от старости — до семидесяти двух лет дожил, и в верности этому семейству не откажешь.