Прутский Декамерон-2, или Бар на колесах

В доме, расположенном в частном микрорайоне, куда девушки приехали на такси, их уже ждали. На столе красовались бутылки с коньяком и шампанским. Была и кое-какая закуска. Ребята были, правда, непривычно темненькими – негры все-таки, но зато такие вежливые и предупредительные, не то, что наши – нахальные, жадные и зачастую немытые хамы. Лариса выпила для храбрости и быстро захмелела. А вскоре она наблюдала, причем с все возрастающим интересом, как один из парней уложил Раю на стол, стянул с нее колготки, задрал повыше и раздвинул ноги, затем стал поливать ей в промежность сгущенное молоко из банки, которое тут же принялся вылизывать. Райка уже через минуту от удовольствия стала дрыгать ногами и кричать «ой не надо, хватит!» – но негр так вошел во вкус, что не успокоился, пока всю банку в нее не влил и не вылизал. «Сладкоежка» – подумала Лариса, раздеваясь, такое она тоже попробовала бы, не отказалась. Двое других парней тем временем сняли со стены четыре растяжки, которые держались за крюк, торчащий из потолка, и стали привязывать Ларису к этим растяжкам, за руки и ноги, поочередно. Лариса еще подумала, что это немного похоже на спортивные кольца, она видела такие у себя в школе в спортзале.

Подвесили ее параллельно полу, вниз животом, руки и ноги в стороны. Затем эти двое разделись, обнажив свои черные, уже возбужденно торчащие члены, и стали раскачивать ее, словно на качелях. Теперь, когда Лариса при движении вперед ткнулась лицом в пах одному из парней, она поняла что нужно делать, тем более что ее оголенную задницу обжег хлесткий удар, нанесенный сзади каким-то прутом. Теперь она старалась поймать ртом черный член, летящий ей навстречу, а секундой позже сзади острой болью отдавался входящий с размаху член другого парня, твердый словно камень, который попадал ей то во влагалище, то почти разрывал задний проход. Девушка уже стала терять сознание от этих «качелей», когда ее сняли с растяжек и пристроили вместо нее сопротивляющуюся Раису.

На этот раз Ларисе связали руки и ноги, и один из весело смеющихся негров достал откуда-то шприц, наполнил его коньяком и стал вкалывать Ларисе в грудь. А чтобы она не кричала, ей закрыли рот, сунув в него ее же собственные трусы. И тут пошло у негров настоящее веселье. Хотя девушки и не видели, чтобы кубинцы что-нибудь пили, кроме, разве, маленького количества спиртного, по их поведению можно было подумать, что они взбесились – иного слова и не подберешь. Рая тоже не избежала участи Ларисы – ей шприцом вкалывали в грудь шампанское, а затем яростно сосали девичьи соски. Девушки кричали от боли – кубинцы же хохотали, этим скотам, видимо, нравилось слышать их крики.

Сосед, случайно проходивший в это время мимо, услышал доносившийся из дома шум и, зная, что дом этот снимают иностранцы, позвонил в милицию.

Милиционеры приехали очень быстро, стали стучать, колотить в двери и окна, причем крики бедных девушек были слышны и снаружи, но никто им не открывал. Тогда милиционеры выломали дверь и застали в доме жуткую картину, то есть увидели все происходящее собственными глазами.

Кубинцы, как выяснилось позднее, находясь под воздействием наркотиков, уже не соображали что творят, и милиционеры «приняли» их, как говорится, в свои объятия прямо на месте преступления.

Финал этой истории оказался трагическим: Ларису, мою родственницу, так и не спасли, она умерла в больнице то ли от болевого шока, то ли от чего-то еще. А Рая осталась жива, только одну грудь ей пришлось удалить, после чего она надолго слегла в психоневрологический диспансер. Вот и вся история.

Несколько минут мы с Кондратом молчали потрясенные.

– Ну, девочки, спасибо вам за все…, – сказал я, вставая. – А в особенности за то, что предупредили.

Дамы и даже Кондрат в недоумении уставились на меня.

– Нет-нет, сегодня у нас все было чудесно, просто замечательно, – успокоил я их. – Стол, а потом эти рассказы. А теперь нам осталось лишь поблагодарить наших прекрасных хозяюшек за столь прекрасный прием и уйти.

Даже в приглушенном свете, исходящем от настенного бра – единственного источника света в комнате, – я увидел, как гневно блеснули глаза Марины.

– Ой, глядя на ваши лица, я понял, что не совсем правильно выразился, – поправился я. – Извините. Я хотел сказать, что уже поздно, поэтому мы с Кондратом сейчас расходимся по спальням и гасим свет. Ну, а вы, девочки, через минуту-две пойдете нас искать. Кто кого в комнате обнаружит, тот с тем и остается. Правда, это будет по-честному? – спросил я, ни к кому не обращаясь, стараясь в то же время не встречаться взглядом с Мариной, безмолвно продолжавшей метать глазами молнии. Я поманил Кондрата за собой, и мы с ним, прикрыв за собой двери, вышли в темный коридорчик. Там я нашарил рукой ручку двери, ведущую в одну из спален, и, приоткрыв ее, подтолкнул напарника внутрь: