Прутский Декамерон-2, или Бар на колесах

И сразу вспомнилась игра недельной давности – дело происходило на озере, когда мой друг и постоянный партнер Жердь, во время свары, оставшись один на один с оппонентом, услышал от него: «Три шестерки» – очки небитые, высшие, то есть. Жердь пожевал губами, помолчал пару секунд, затем невозмутимо открывает свои карты и говорит: «Свара». И действительно, все увидели, что на руках у него тоже три шестерки. Что тут началось, словами не передать! Шести шестерок в одной колоде ведь не бывает, какая уж тут свара, понятно, что кто-то из двоих смухлевал. И пошла у нас потасовка, ну и мне пришлось вступиться за товарища, – кулаками отбили банк.

Жердь вон, до сих пор с синяком под глазом ходит, зато деньги мы тогда все же забрали, а карты я в общей заварухе словно ненароком смешал. На всякий случай. Потому что Жердь свои три шестерки, собранные из другой колоды, вынул, естественно, из рукава.

Итак, у нас с Иосифом свара. А на кону 400 рублей с лишним. Все вступают по полкона, то есть по 200 с мелочью. В итоге набирается полторы тысячи. Разыгрываем эту сумму, в результате чего кучка с деньгами заметно подрастает. И вновь по оконцовке розыгрыша у меня свара. Теперь с Василием – по 22, у меня два туза, а у него три карты одного цвета – красного, бубны, аж в глазах зарябило – это, к моему счастью, маленькая тринька, 6, 7 и 9 – одной масти = 22. Вновь вступивших – трое, да нас двое – всего пятеро.

Теперь на кону лежит четыре с половиной тысячи рублей – сумма приличная. Когда я в очередной раз начинаю тасовать карты, наступает тишина. Все нервно курят и следят за моими руками. Просто так следят, для порядка: в нашей компании не принято быстротой рук "исправлять ошибки Фортуны", как говаривал когда-то завзятый картежник Федор Толстой, – себе дороже выйдет. Как-то раз один залетный шпилевой из Кишинева, играя с нами, попытался по ходу игры карты передернуть, колоду «зарядить». Тогда Иван – заведующий базой, он же хозяин «катрана», отпер сейф и, достав оттуда пистолет, передернул затвор и сказал: «Положи деньги на стол, дятел, и пошел вон отсюда». Что тот и сделал, конечно.

Итак, вновь свара. Я, как непосредственный участник трех предыдущих свар, понимаю, что везение и хорошие очки – это не бесконечно, в четвертый раз запросто могу пролететь. С замиранием сердца смотрю в свои карты – всего 19. «Девки» – как говорят картежники. Настроение упало почти до нуля. Так я и знал. Это при игре в «двадцать одно» – «девки» – 19, зачастую очень даже неплохо, а в триньке… Не меняя выражения лица, внимательно всматриваюсь в лица друзей-соперников.

Конечно, вид у всех уверенный, лица будто каменные, при этом никто не сбрасывает карты и не смотрится с соседями. Я продолжаю игру уже скорее из принципа: сам наварил, сам и расхлебывать буду, не бросать же игру теперь, на полпути, да и сумма в банке немалая… Жидкая кучка пятерок у меня под рукой безнадежно тает, других денег нет, а занимать во время свары в нашем кругу не полагается, разве что вскрыться дадут.

На кону уже под пять тысяч, что и говорить – игра крупная, нервы у всех напряжены до предела. Есик, сидящий напротив, внимательно мне в глаза глядит, с моей рожи информацию пытается считать. Ну и дурень же он, не туда смотрит: вряд ли именно я ему или же кому-либо другому конкурент; слева, жадно затягиваясь дымом сигареты, кидает в банк пятерки Костик-Липован.

После «смотрелок» мы остаемся втроем.

– Дай разок потянуть, – тянется Есик к сигарете Костика.

– Потерпи, она пока больше моего хера, – грубит, нервно отдергивая руку с зажатой в ней сигаретой Костя и, отодвинувшись от стола, продолжает бурчать что-то сквозь зубы. Я различаю слова: «Дай ему потянуть… мерину фартожопому… еврейская морда…». Впрочем, никто на его слова внимания не обращает: все мы знаем, что он это не со зла так говорит – просто минута уж больно напряженная.

Держа под контролем Есика, Костик в то же время своим правым немигающим стеклянным глазом в мою сторону косит, словно рентгеном просвечивает.

Я-то вижу по физиономиям партнеров, что с очками у них тоже негусто, ну а что, если у Есика – 20, а это всего лишь парочка одноцветных картинок? Этого будет вполне достаточно, чтобы он забрал банк, уж лучше было бы, если у нас с ним окажется поровну и тогда – вновь свара, и с ней – новая надежда. Неожиданно Костик вынимает изо рта сигарету с изжеванным фильтром, с размаху вставляет в зубы Есику, свои карты бросает на кон и смачно сплевывает на пол:

– Жрите мое мясо, гады, пейте мою кровь.

Иосиф невозмутимо пускает дым изо рта и через нос, затем роняет на кон очередную пятерку.

– Вскрывай, змей, – говорю я ему, но он мои слова игнорирует, глубокомысленно молчит. Теперь мое слово, я беру свою последнюю пятерку и со словами: «Выдоит же все до последней копейки, гад!» накрываю ею банк. Затем открываю карты и говорю: «Девки». Одним глазом слежу за Есом, другой от волнения и напряжения прикрыл – так легче пережить нокаутирующий удар.