Прутский поход (СИ)

Царь смотрел жестко, уже прищурив глаза, но Стефан совершенно не смутился этого взгляда. Ответил тем же, постаравшись мысленно передать ответ. Знал одно известное высказывание — «дайте попить, а то так есть хочется, что переночевать негде». Как нельзя лучше подходило для такого момента — соглашаются сразу только проститутки, оговорив цену. А тут будет торг, жестокий — каждый свою выгоду блюдет.

Но потребовать, ведь Петр не изложил просьбу, а именно желание, это одна сторона дела, а тут есть и оборотный момент — ведь нужно что-то и в ответ дать, и весьма существенное. Впрочем, царь это хорошо знал, а потому тут же заговорил, положив ладонь на стол:

— Двадцать полков пехоты тебе дам, сколько и обещал твоему брату Дмитрию — все честь по чести. И десять полков драгун прибавлю, к тем моим батальонам и эскадронам, что в твоем войске имеются. Ты как намерен османов встречать, Стефан?

— У «фокшанских ворот», Петр Алексеевич, на позициях на реке Рымник, что с гор карпатских течет и в Серет спускается. Местность удобная, ополчение мы туда отправили — шанцы и редуты уже возводят, пушки ставим. Нельзя давать там конным сипахам развернутся, их в обороне встречать нужно, не давать через реку переправляться. У нас ведь ратники пока худые, «регулярства» не ведают, вот пехотными полками твоими подкрепим. А драгун с нашей конницей в резерве держать будем, и чуть-что сикурсом направлять туда, где турки переправляться удумают.

— Хм, вижу продумал все — места знакомы тебе, опыт воеводский имеешь. Если войска свои тебе вручу — в растрату напрасную не дашь?

— Не дам, Петр Алексеевич, — Стефан с удивлением посмотрел на царя — такого решения от него не ожидал. — Но я думал, что ты сам командовать полками будешь, и сражение османам дашь.

— Пустое, за славой не гонюсь, — отмахнулся самодержец, и нахмурился. Потом медленно произнес, мысли затаенные выкладывая:

— Сам супротив крымского хана Девлет Гирея с войсками пойду. Потому драгун половину себе возьму, войска потребны, раз Крым решил брать. Надо кончать с этой язвой, от которой одни напасти! Они зимой этой похвалялись что не только до Киева, до Москвы дойдут, как при царях прежних порой бывало. Дань от меня потребовали как в старину, в гордыне своей пребывая! Но что ж — теперь им урок добрый дать надобно!

Голос Петра Алексеевича стал настолько жестким, что даже видавшего виды Стефана проняло до глубины души. Теперь он осознал, почему царь столь жестоко к очаковской орде отнесся — спаслись те, кто успел за Днепр на восточную сторону перебраться, под защиту Девлет Гирея. А вот остальным резню устроили без всякой жалости, причем не сколько русские драгуны, а казаки под началом Самуся и гетмана Скоропадского. Молдаване и запорожцы тоже участвовали в побоище, но намного меньше — главная война шла с оставшимися в Буджаке татарами. Последние попросту бежали целыми кочевьями в Добруджу, охваченные жутким страхом. Ведь остались без защиты ушедшей на левый берег Днепра орды, а рассчитывать на жалость молдован, что двести лет терпели насилие с их стороны, как-то не приходилось. Так что оставили все в кочевьях, от скота до дряхлых стариков, и невольников перебить не успели. Теперь молдаванам, устроившим повсеместное истребление османам, на милость султана рассчитывать не приходилось — борьба будет долгая и кровавая.

И чем она закончится — бог знает!

— Фельдмаршал Шереметьев полки на Перекоп поведет, а я инфантерию на корабли десантом посажу, и со всем Азовским флотом на Керчь отправлюсь. Крепость эту брать надобно, а затем Кафу и города крымские. И бить накрепко, до полного истребления, пока османы с визирем на Дунае борьбой с тобой будут заняты.

Глаза Петра недобро блеснули, в них ледяным крошевом застыла жестокость, даже кровожадность. По щеке пробежал нервный тик, и Стефан испугался — как бы не случился с царем припадок, который видели многие, оставив описания. Но ничего, царь справился с охватившим его волнением, голос снова стал ровным и нарочито негромким. Однако было видно, что нелегко дается это напускное спокойствие.

— Флот у османов с моим почти равный по числу вымпелов, но пушек на турецких кораблях больше. Вот потому и нужен мне «греческий огонь», и ты мне его дашь.

Это был не вопрос или просьба, а утверждение, и Стефан немедленно мотнул головой, соглашаясь, и негромко произнес:

— Несколько бочек отдам, Петр Алексеевич — это все, что у меня пока есть. Но мастера постоянно трудятся, и еще будем в Таганрог бочонки отправлять по мере готовности. Нужно только пустотелые бомбы заполнить смесью — она густая и вязкая, и вставить запальную трубку. В ствол перед выстрелом так вкладывать, чтобы огонь от сгорания пороха воспламенил запал. Если удачно попасть с дистанции до двухсот саженей, то туркам станет весело, особенно если бомба внутри корпуса разгорится — эту дьявольскую смесь практически ничем не потушишь. А если она по палубе разольется, особенно внутри корабельного корпуса — вся команда в пожаре сгорит, если за борт не успеют попрыгать.