Прутский поход (СИ)

— Но если ствол сделать длиннее, то в чем же ее отличие от пушки станет?! Стрелять навесным огнем станет труднее, тут не облегчать лафет нужно, наоборот, утяжелять, делать крепче.

— Так нам нет нужды гранаты за крепостные стены пулять, это универсальное орудие именно для полевого сражения, заменяющее собой пушку и гаубицу одновременно, способное стрелять как пушечными ядрами, так и гаубичными бомбами и гранатами, а также картечью на дальние и короткие дистанции. А кроме того особыми разрывными гранатами моей конструкции, что выкосят в полевом сражении на дистанции до полутора верст пехотные линии или каре, и сорвут построение конницы.

— Так-так, интересно получается, — Василий Дмитриевич как-то иначе посмотрел на макет «шуваловского» единорога, который должен появиться на поле боя лишь через сорок пять лет, во время войны с прусским королем Фридрихом Великим.

— Немного удлинив ствол твоей гаубицы, мы получим орудие, которое, не потеряв достоинств действенного огня, приобретет дальность стрельбы пушки. И при этом будет иметь возможность применить в полевом бою гранаты и бомбы, в отличие от пушек. И это будет потому, что при одинаковом весе с шестифунтовой пушки, это орудие станет четверть пудовым, то есть в десять фунтов. Двенадцати фунтовая пушка аналогично по своим весовым характеристикам полупудовой гаубице-пушке. Первую можно легко перевозить четвертной упряжкой, вторую «шестеркой» лошадей. А иных орудий в полевых войсках не будет — сам знаешь, что с фальконетов и пушек в сражениях нет пользы особой, кроме стрельбы картечью. В Полтавском сражении, как мне брат Петр Алексеевич сказал, оную только и использовали. А ядрами стреляли по шведским линиям, но промахов было больше, чем попаданий. Но затраты для казны намного больше, если использовать ядро вместо пули — это сколько пороха впустую тратится?!

— Так-то оно так, государь Петр Алексеевич постоянно на то нам всем пеняет, приказывает казну сберечь от напрасных расходов. Но тогда и полки пехотные с драгунскими, без полковых пушек останутся, и картечью отражать вражеские атаки не смогут.

— А пули новые, что «наперстки» на что?! У лука татарского триста шагов, у круглой пули столько же, а тут вдвое дальше, и точность выше. Залповый огонь любую конницу остановит, если солдат научить палить плутонгами и быстро заряжать фузеи. Зачем тогда трех фунтовые пушки, пусть даже такие хорошие как твои, если можно гранатами с гаубиц-пушек вражеские войска еще на отдалении с полторы версты в расстройство привести — а ведь это вдвое дальше, чем стрельба с фальконетов цельными ядрами. И намного эффективнее, если разрывные гранаты использовать.

— А оные у тебя есть, ваше высочество?

В голосе Корчмина просквозило недоверие, и Стефан его хорошо понимал — пока были макеты и чертежи это одно, а наглядный пример совсем другое дело. Они вели между собой «дискуссию» у крепости Измаил, которая совсем не напоминала ту мощную османскую твердыню, которую через восемьдесят лет должны были штурмовать войска легендарного Суворова. А сейчас имелись только земляные валы, укрепленные поверху каменной кладкой, ветхой и непрочной. Понимая бессмысленность обороны, османы оставили дунайские крепости по левому берегу — Измаил, Килию и Галац. Бежали за Дунай, вслед за изгнанной Буджакской ордой, в Добруджу, где собиралась османская армия визиря Балтаджи.

— Есть, сейчас сам все увидишь, — Стефан взмахнул рукою, и заранее заряженные две гаубицы, отлитые цезарцами и купленные молдаванами семнадцать лет тому назад, произвели по выстрелу, громко рявкнув и откатившись. Натренированные расчеты тут же начали перезаряжать орудия.

— Посмотри на коров.

Стефан показал рукою на пасущееся в низине стадо. Три десятка рогатых животных, обступивших сарай с прохудившейся дырявой крышей не ведали, что произойдет с ними. Расстояние с тысячу шагов, почти предельная дальность стрельбы из короткоствольной гаубицы.

— Твою мать!

Корчмин выругался, заметил, как чуть выше стада вспухли на небольшом отдалении два белых пороховых облачка разрыва. Эффект оказался велик — с десяток коров попадало и забилось в корчах, остальные испуганно шарахнулись в разные стороны. Гаубицы рявкнули еще раз, расчеты отработали споро — и два шрапнельных разрыва на заранее пристрелянной дистанции добили стадо — уцелевшие коровы стали разбегаться как тараканы под струей кипятка. Жалко, конечно, несчастных животных, ставших жертвой демонстрационной отработки нового оружия, но не они первые, и не последние, гораздо больше потом прольется крови на поле боя.

— А посмотреть разрывную бомбу можно, ваше высочество?! Как она взрывается в воздухе?!