Прыг-скок-кувырок, или Мысли о свадьбе

– Клэр, этому интервью цены нет. Журналистка аж захлебывается от восторга, сообщая, какая ты потрясающая, что дала своей мечте сбыться, и какая вкуснотища все, что ты делаешь. Да от этого твой бизнес в кондитерской вознесется, как на дрожжах. Ты гордиться должна, – убеждает меня Картер. – Хотя, по правде, по-моему, нам надо сесть и поговорить про сказанное о порно. Мне нравится смотреть порно. Особенно нравится смотреть его с тобой, – говорит он, откладывая журнал на кухонный стол, встает и направляется ко мне.

Упирается руками в стойку, обхватив меня с обоих боков. Всем телом прижимается к моей спине и целует в плечо. У меня вырывается вздох, сознание мутится от воспоминаний о том, как мы вот так же стояли здесь, на кухне. Даже то, что нас мамуля тогда застукала, не умаляет пылкости того кухонного секса.

– Так что, скажи по правде, творится в твоей головушке? – спрашивает Картер, упираясь подбородком мне в плечо, и оба мы пристально смотрим в окошечко над раковиной. Я смотрю, как Гэвин, сидя прямо на дорожке возле крыльца дома, рисует мелом. – Я чувствую, что что-то тебе мозги морщит, признавайся – что?

«Возьми и расскажи ему. Признайся, что вдруг ни с того ни с сего после свадьбы Лиз и Джима ты ни о чем другом и думать не можешь, кроме как о том, чтобы облачиться в длинное белое платье и на глазах у всех своих знакомых дать клятву прожить весь остаток жизни с этим мужчиной».

– С самой свадьбы ты на взводе. Не дрейфь, у меня нет никакого намерения тащить тебя к алтарю, если тебя гложет это, – смеясь, произносит Картер.

Закрываю глаза и позволяю голове бессильно свеситься ниже плеч. Ну, кто меня все эти месяцы за язык тянул то и дело расписываться в собственной неуверенности насчет замужества? Откуда, скажите, черт побери, мне было знать, что я передумаю?

– Да ерунда все это, всамделе, – убеждаю я его, разворачиваясь в его руках и пряча лицо за радостью, которой не чувствую в душе. Беру его щеки в ладони, притягиваю к себе и целую со всей любовью, которая, чую, все еще пузырится во мне. Картер тихонько стонет, обвивает меня руками и крепко жмет к себе.

Открывается и закрывается входная дверь, и мы прерываем поцелуй, который наверняка распалил бы, если б мы не остановились. Не важно, что творится в наших мозгах, не важно, через что нам приходится пробиваться, – ничему не погасить искры, пробивающей меж нами, или хоть сколько-то умалить нашу потребность и жажду друг в друге. Это одно, в чем я уверена целиком и полностью. А прямо сейчас – это единственное, в чем я уверена.

– Я люблю тебя, – говорю я ему, не отрывая взгляда от его великолепных голубых глаз и стараясь заткнуть куда подальше в сознании все свои тревоги. – Просто я из колеи выбилась. Лиз всю дорогу дико занята после возвращения из медового месяца. У нас и времени-то толком не было поговорить, вот я и скучаю по ней. К тому же мне попросту нездоровится.

Картер пробует ладонью мой лоб, и в этот момент в кухню вбегает Гэвин.

– У тебя и вправду легкий жар. Уж не заболеваешь ли? – беспокоится Картер, прижимая тыльную сторону ладони к моей щеке.

– Да ерунда, я уверена. Просто испереживалась, – убеждаю я его.

– Слышь, пап, угадай, какое у меня любимое слово? – спрашивает Гэвин, становясь с нами рядом и прыгая с ноги на ногу, не в силах унять волнения.

– Сдаюсь, не знаю. А какое у тебя любимое слово? – спрашивает Картер, разомкнув наши объятья. Я возвращаюсь к мытью кофейной чашки и еще пары тарелок в раковине.

– Долбанутый. Мое любимое слово – долбанутый.

– А как же, кто б сомневался, – со вздохом кивает Картер, подхватывает Гэвина на руки и принимается расхаживать по кухне, без сомнения, в очередной раз объясняя сыну разницу между словами маленьких и словами больших. Я понимаю: неправильно вбивать что угодно в чью-то голову, – только еще пара секунд, и я, выписав это правило на клочке бумаги, присобачу его Гэвину к голове черным степлером, что стоит у нас на компьютерном столике. И так же быстро это желание сменяется желанием расплакаться оттого, что я хотя бы подумать такое могла про нашего сына. У меня явно шарики за ролики забегают.

– Я позвоню Джиму, выясню, какие у них планы на вечер, – говорит мне Картер, вынося Гэвина из кухни, щекоча его и шутливо трепля губами за щеку.

Наверное, он прав. Мне просто необходим вечер с друзьями, особенно с лучшей моей подругой. Мы с Лиз с глазу на глаз не виделись с тех пор, как она вернулась домой. Сколько раз она мне говорила: одно мое слово, и она бросит все, только чтоб мы могли посидеть и поболтать, – только мне невмоготу валить свои беды на нее. Не хочу сбивать ее с панталыку своими опасениями. Только вот если я не поговорю с кем-нибудь, то точно взорвусь. Я это чую.