Прыгай, Филька!

Федор Андреевич пожал ее и объяснил цель своего визита — нельзя ли шуметь поменьше и проводить работы в отведенное для этого время? Кавказец ахал, охал, закатывал глаза к небу и, прижимая руки к груди долго извинялся, а затем попросил подождать минутку и юркнул в квартиру. Вернулся он с бутылкой "Русского стандарта" и торжественно протянул ее Вдовину.

— Извини, пожалуйста, дорогой! Больше не будем так шуметь! А это скромный презент в знак уважения! Прими, пожалуйста!

Вдовин бутылку взял, поблагодарил и распрощался. Такой дорогой водки он не пил уже несколько лет, со времен увольнения. Трясущимися руками Федор Андреевич свинтил крышечку и следующие несколько часов балдел от чудного напитка.

Кавказский человек Киркор свое обещание выполнил — больше поводов для скандалов не было. Наоборот, при каждой встрече в подъезде он первым здоровался со Вдовиным и заботливо спрашивал — все ли в порядке и нет ли у того претензий?

Федору Андреевичу такое отношение понравилось. "А говорят "звери", "звери"…, - размышлял он о новом соседе. — А выходит-то, что среди "черных" есть очень приличные люди!" Правда, Киркор был армянином, а не чеченом, то есть почти наш человек…

В свои пятьдесят пять Федор Андреевич уже был законченным алкоголиком. Он не мог себе представить день без водки или вина. Конечно пенсии на такую жизнь не хватало, поэтому Вдовин подрабатывал надомной работой, починяя разную бытовую электротехнику соседям и знакомым. Некоторую сумму к пенсии — за убитого сына-героя — доплачивало государство. Так что жизнь как-то продолжалась, скудная и водочная. Конечно бывали и запои, в которые Вдовин ввинчивался не менее раза в месяц. Допивался он пару раз и до "белочки", но врачи свое дело знали и бывшего охранника приводили в себя.

Как-то раз, когда до пенсии оставалось еще два дня, а денег не было ни копейки, Вдовин решил перехватить у соседа пару сотен рублей. Услышав, о чем идет речь, Киркор тут же полез за бумажником и вытащил двести рублей.

— О чем речь, дорогой! Бери, бери! Всегда, когда будет в чем нужда, обращайся! — и благородный кавказец закатил глаза от полноты чувств.

Деньги Вдовин честно отдал, а еще через пару дней, когда пить в одиночестве стало невмоготу, пригласил Киркора в гости и тот мигом согласился. Сидели в тот вечер долго, допили вдовинскую водку, затем Киркор сбегал к себе еще за одной бутылкой. Напившись, Федор Андреевич расплакался и рассказал слово за слово историю своей жизни — и об умершей жене, и об убитом сыне герое, и об одиночестве и пьянстве, которые стали единственными спутниками его существования.

Горячий армянский человек Киркор снова охал, ахал, махал руками, вскрикивал от ужаса и сочувствия, но если бы Вдовин был потрезвее и поосторожней, он бы заметил, с каким интересом осматривает как бы невзначай его квартиру сосед, будто прикидывая что-то в уме…

Больше Киркор в гости к Вдовину не заходил, ссылаясь на постоянные дела. "Бизнес! Бизнес, дорогой! Понимаешь — кручусь-верчусь, надо делать деньги, содержать семью в Ереване!" Однако деньги давал каждый раз, когда Федор Андреевич его об этом просил. И канистру вина как-то подарил — настоящего армянского "Арени". "Пей, дорогой! Пей! Это тебе за сына-героя, он нас всех защищал!"

Вдовин теперь пил с утра до вечера. Деньги, которых раньше хватало на месяц, улетали в неделю-полторы. И снова, по привычке, приходилось просить о них Киркора…

Когда в очередной раз пьяный пенсионер позвонил в дверь к армянину, тот встретил его хмуро.

— Здравствуй, дорогой! За деньгами опять? Знаешь, извини, нету денег.

У Вдовина затряслись от ужаса поджилки. Он знал, что если сейчас не продолжит пить, этой ночи ему не пережить. Но тут к радости алкоголика Киркор вдруг сменил гнев на милость.

— Денег нет, но водка есть. Заходи, дорогой, у меня сейчас друзья, выпьем вместе.

Друзья — пара заросших щетиной армян, пили коньяк. Вдовин от него отказался и ему налили водки.

Что было потом и как кончился вечер, Федор Андреевич не помнил. Правда, в сознание вертелась какая-то бумага, которую он вроде подписал. Или не было такого? Впрочем, купив водки и выпив стакан, Вдовин тут же о бумаге позабыл…

Через несколько дней Киркор сам пригласил его в гости. Кроме двух знакомых небритых армян в компании сидел и какой-то блондинистый парень, почему-то в костюме и с кейсом. Нажрались по-классному, а на следующий день Федору Андреевича привиделось, что он вроде опять что-то подписывал, а блондин даже подпечатывал бумаги…

Полгода спустя Вдовин опять нарвался на "белочку". Приехала Скорая и Федора Андреевича увезли в дурку. Пробыл он там с месяц, а когда вернулся домой, то подумал, что ошибся подъездом или у него начался очередной глюк. Дверь на квартире почему-то была теперь новая, стальная и на площадке потягивало запахами свежего ремонта.

Держась за стену, чтобы не упасть, Вдовин позвонил. Послышались бодрые шаги и дверь в его собственную квартиру открыл…Киркор!

— А…это…ты чего тут? — заплетающимся языком спросил Федор Андреевич.

— Тебе что здесь надо? — зло бросил бывший собутыльник.