Прыгнуть выше себя

— Так вот я и говорю, — словно не слыша реплики Штыря, обращается носатый к Дираву, — самолично вести их в участок вам необязательно, особенно, если сей воришка прав и у вас есть счеты с охранителями порядка… — Он окидывает Дирава и Петю въедливым взглядом, что-то высмотрев, заключает: — Сделаем так… Спеленайте их покрепче — веревочку я предоставлю — и привяжите вон к тому деревцу, а сами ко мне на дачу пожалуйте. Отменным чайком вас попотчую. Есть свежие ватрушки, конфеты разных сортов…

При слове «конфеты» Петя заинтересованно прислушался.

— …Подкрепитесь немного, а я в участок позвоню, чтобы за ними приехали, лады? Ну, пожалуйста, пожалуйста, хоть на часок, гости дорогие, окажите честь трудовому человеку…

Дирав поглядывает на мальчика: хочешь? Петя кивает.

За несколько минут Дирав пеленает бранящуюся парочку, привязывает к дереву и вместе с Петей идет за хозяином дачи. Во дворе к ним тотчас подбегают две здоровенные немецкие овчарки, вопросительно смотрят на хозяина, почти синхронно виляя хвостами, и после такого немого «собеседования» обнюхивают гостей и с достоинством удаляются. — Пора и нам знакомиться, — говорит хозяин, протягивая руку, — Мащук Георгий Иннокентьевич.

— Дирав.

— Петр Шевелев. Можно — Петя.

Георгий Иннокентьевич указывает на столик и скамейки:

— Присядьте здесь под яблонькой. А я позвоню и заодно распоряжусь насчет чая.

Когда они остаются одни, Дирав спрашивает:

— Тебе не хочется вернуться к родителям? Они очень беспокоятся…

16

Следователь Трофимов рассматривает фоторобот вместе с экспертом.

— Все время мне чудится какое-то несоответствие в чертах этого лица. А вроде бы все линии правильные, даже слишком… Не пойму, в чем дело.

— Удачно подметили — «даже слишком». Дело именно в этом, — отвечает эксперт. — Мы встретились с такой правильностью линий, какой в природе почти не наблюдается. Правильность уникальная, поэтому кажется неестественной. Интересно будет сравнить с объектом… Конечно, если изловите…

Трофимов глянул искоса: подначка? Эксперт улыбается:

— …И мне прибыль — подготовлю статью для журнала. Не против?

Павел Ефимович задумывается, сопоставляет сведения: неестественная силища, неестественная правильность линий, странное поведение… Он вспоминает о человеке, с которым стоит посоветоваться…

— Изловить его надо бы поскорее, я возьму с собой фото, — бормочет он невпопад и удивляется своему беспричинному раздражению.

— Не забудьте все же известить о поимке, — с оттенком обиды говорит эксперт.

Павел Ефимович выходит, садится в автомобиль, называет шоферу адрес. Машина мчится, разбрызгивая лужицы с осколками неба и солнца. Промытые дождем стекла витрин сверкают, за ними застыли манекены в наимоднейших одеяниях. Они, как в сказке о спящей царевне, будто только и ждут своего часа, чтобы пробудиться. А у витрин, зачарованные их блеском, останавливаются мужчины и женщины, среди них есть похожие на манекены — тоже гордые, разодетые, довольные собой, но умеющие двигаться и совершать самые разные поступки, не зная, к чему они приведут, видящие только свои первые шаги к желаемому и спешащие их сделать.

Трофимов недоволен собой — он никак не может справиться с беспричинным раздражением, не помогают даже успокоительные тесты. Он думает о симпатичном человеке, создавшем, однако, опаснейшую игрушку, поведение которой непредсказуемо. Эта игрушка кажется Павлу Ефимовичу чем-то похожей на манекен, ждущий своего часа, а чем-то — на дремлющего человека, и от этой загадочной двойственности исходящая от нее угроза воспринимается им острее, болезненней, он не знает, как следует реагировать на нее. Вот здесь-то — он наконец понимает — и скрыта пружина его раздражения. И как только он это понял, приходит успокоение. Он на секунду прикрывает глаза и расслабляется — до разомления. Потом быстро напрягается, собирая мышцы в твердые комки, говорит себе: «Я справился с раздражением, я спокойный». И он действительно становится почти спокойным к тому времени, когда входит в вестибюль института, где работает Арсений Бурундук.

Дежурная по его просьбе звонит в отдел, и вскоре к Трофимову спускается в лифте Арсений Семенович. Выглядит он мрачным, обеспокоенным, резче обозначились мешки под глазами, движения вялые, — видимо, он очень устал. Они здороваются, как старые добрые знакомые, проходят в пустующий сейчас кабинет начальника охраны. Павел Ефимович достает из папки фото:

— Взгляните.

Бурундук только касается взглядом фото, на котором изображено лицо «с особыми приметами» — безупречной правильностью черт.

— Да, это он. Два дня назад Варид исчез из лаборатории, где менял облик.

— Почему сразу не заявили?

— Прошло только два дня… — Голос звучит удивленно, но на лице отражаются растерянность и тревога.

— За это время он успел освободить опасного преступника и при этом ранил милиционера.

Павел Ефимович хорошо видит, какое тягостное впечатление производят его слова на ученого.

— Вы обязаны помочь нам побыстрее разыскать этого вашего… пока он не натворил чего-нибудь похуже.