Прыгун

— Как бы это описать. — Я не мог сформулировать. — Он всегда идет в мои особые моменты. У нас некоего рода немая договоренность. Когда я родился, он тоже приветствовал меня. И то, что дождь пошел сейчас, на границе нашего выброса из измерений в реальность, свидетельствует о необычности момента.

«...в необычное время необычный мальчик с необычной девочкой под необычным дождем так необычно...»

— Неужели? — Губы девушки расплавила загадочная улыбка.

— Позже я узнаю, как расценивать его сегодняшнее появление. — Я тоже слепил сложную композицию рта. — А чаще всего он идет, когда я нахожусь в точке П. Может, это означает, что данная точка предназначена для особой миссии в ключе моей жизни. Может, мне нужно побольше находиться в этой точке? Может, что-то ждет меня тут, ждет, когда я на него наткнусь там или здесь.

«...или наткнулся...»

— Или наткнулся, — засмеялась Сашенька, но тут же посерьезнела. — А вообще в точке П.

дождь не редкое явление. Одно из самых частых.

Наше положение на диване чуть изменилось. Мы пили нечто из пластмассового флакона, но вкуса я не чувствовал, следя за плавными движениями губ девушки. А она дирижировала себе очередной сигаретой.

В одну из пауз, застопорившую нас в определенных позах, на стыке амбивалентных мнений, мы услышали усталый голос Мануа, что добросил до нас банальный вопрос, который иногда не рекомендуется задавать:

— Сколько тебе лет?

— Восемнадцать, — ответила знакомая Сашеньки.

Я повторил тот же вопрос.

— Восемнадцать, — отозвалась Сашенька.

— Стоп, — сказал я себе. — Открутим пленку назад, — сказал я уже нам. — К моменту, как ты прочла «рассказик». Вырежем остальное и приклеим вопрос о возрасте. Значит, восемнадцать?

«...не сделал ли я чего лишнего?..»

— Да, — не задумываясь, подтвердила Сашенька. — Почти девятнадцать.

Внутри меня произошли личностные трансформации. Я сфокусировал собственный глаз в совершенно ином свете, где измученная телепортациями красота девочки крепко срослась с глубокой интеллектуальной печатью, а затем расслоилась на веер воспоминаний о диалогах, родившихся на черном диване.

Все выглядело совершенно иначе.

— Ты где? — отвлекла она меня от мыслей о ней.

— Тут, — отозвался я. — Никогда бы не подумал.

«...может ли это быть правдой?..»

— Что? — прицелилась она в меня взглядом.

— Ты слишком взрослая для своих лет, — улыбнулся я. — Слишком сложные мысли приходят тебе в голову. Помню свои восемнадцать: в ту пору я радовался совершенно иным вещам. Другие цели двигали мой организм по оси достижения целей.

«...ведерком творил пирамиды...»

— Может быть. — Сашенька, видимо, не придавала особого значения моим открытиям. Являясь той, которой была, будучи всем тем, необъятным, что помню я под ее названием, моя демоническая девочка обладала уверенностью, что заложенное в нее есть прожиточный минимум, присущий всем. Если мир и делится на умных и глупых, полагала Сашенька, то она всего лишь относится к первым.

Я улыбнулся себе, мне нравилось, что она не осознает своей уникальности. Она вертела хрустальной головой, высказывая те или иные мысли, а я с удовольствием впитывал их, ныряя то в глаза ее, то в волосы. Хотелось погладить беспокойное существо, но я держал руки при себе. Я следил за ее мимикой, наслаждался реакциями. Длинные замечательные ноги одновременно покачивались, используя пластичность мебели.

Руки жонглировали предметами, что в изобилии появлялись то из ее сумочки, то из пакета. Часть доносилась до моего сведения, часть безнадежно падала обратно.

Незаметно волосы создания оказались убраны в аккуратный хвостик позади. Вместо галактического топа воцарилась телесная майка с милым красным жуком на месте сердца, а космические шорты сменились узкими синими джинсами.

«…или я сам соткал эту иллюзию, а на самом деле все иначе?..»

— Смотри! — указала Сашенька наверх. В черной треугольной границе указанного уровня отчетливо прорезался небольшой прямоугольник. Темный цвет его размылся, и осталось стекло, на котором эксцентрично, но гениально рисовал свои полотна дождь. — Вот и она.

Я молчал, глядя во влажное стекло, за которым, несмотря на разводы, отображалась поразительная четкость. Прямоугольник манил, дождь гипнотизировал. Подмывало приказать телу не сопротивляться и, сорвавшись с дивана, улететь к этому единственному светлому пятну. Позволить ему вобрать меня, бросить в дождь. Я знал, что долго не протяну здесь, цветность моя подрагивала, истощенный организм требовал убраться прочь из этих странных местностей.

Я сканировал взглядом задумчивый профиль, медленно скользя вдоль прелестной линии лба. Глаз, упрямого рта.

«...хочу тебя...»

Неожиданно кто-то сильно и крепко взял меня за руку. Я узнал теплую и холодную одновременно ладонь. А глаза ее хозяйки плавали далеко, в новых измерениях уже внутри ее. Там, где каждое из них давало разные ответы на одни и те же вопросы, тасовало ассоциации.