Прыгун

— Знакомство с Кевином вызывает забавные эффекты, — ответила Боль. — Один из них — расположение всего, что принадлежит тебе, в некоем где-то. Не знаю — где, но могу извлекать то, что мне нужно, лишь желанием. — Юбка исчезла, великолепный зад обтянулся тугой черной сеткой с крупными ячейками. Волосы закрутились во что-то тугое и аккуратно громоздящееся на голове, а соски поменяли цвет на синий.

«...тебе нравится?..»

Чудовищная сила вновь обволокла мой пах.

Зачарованно пискнув, я метнулся в постель.

Время остановилось, превратившись в бесконечное шевеление, конца и края которому видно не было.

Потом я опять пришел в себя под ласковой тяжестью Боли, совершенно без сил.

— Что ты со мной делаешь? — задал я вопрос, не рассчитывая на ответ.

— То, для чего ты создан, мужчина, — раскаленным голосом обожгла она мое ухо. — Не для потери себя ради непонятных тебе, но внятных ей забав. Не для замены ценностей сильного пола на прихоти слабого, а для того, что заложила в тебя природа в качестве основной программы, мой мальчик. Я извлекаю из массы современного хаоса четко очерченного мужчину. Извлекаю тебя из уни-материала. Когда-нибудь ты оценишь это, только меня уже не будет рядом.

— Тебя не будет? — Сердце мое едва не подбросило ее тело к потолку. — Не будет тебя?

«...звучит как-то уж очень апокалиптично…»

— Конечно, — уверенно ответила Боль. — В жизни мужчины почти каждая женщина появляется, чтоб вскоре или не вскоре уйти. Кроме одной.

— Мне кажется, ты и есть та — одна, — уверенно сказал я, целуя ее плечи.

— У меня другая миссия, мой мальчик. — Удивительная особенность Боли одновременно спать и разговаривать удивила меня в очередной раз. — Эта особенность — тоже из ценностей Кваазена, — поразила меня она еще одной особенностью — читать мысли. — И эта тоже кстати. — Она засмеялась во сне, и мне стало жутковато. — Я не буду твоей женщиной вечно. — Она усмехнулась. — Моя задача — подарить тебе боль.

— Ты сделаешь мне больно? — тонким голосом спросил я.

— Ты сделаешь себе больно, — поправила она. — Боль не в действии, боль в восприятии. Я уйду, и тебе станет чудовищно плохо. Кроме того, чем больше я с тобой, тем больше вещей, отвлекающих тебя от меня, ты забудешь. Такова моя суть, мальчик.

«...это и работа моя, и мое призвание…»

— Забери меня с собой! — Глаза мои непроизвольно тонули в слезах.

— Ты готов делить меня с другими мужчинами? — спросила Боль спустя секундную паузу. — Ты готов забыть обо всем?

— Конечно, нет, — горячо заявил я. — Я убью любого, кто прикоснется к тебе. И я вижу — теперь я нравлюсь тебе.

— Нравишься, — чуть грустно согласилась она. — Мне вообще нравятся мужчины. — Она засмеялась, и я осознал, что все это был сарказм. — И я с удовольствием причиняю им боль. Глядя в искаженные лица, я смеюсь. Я люблю видеть их много, и все — у моих ног. Выдыхая ментоловый дым в пустоту, я знаю, что попадаю в лица множеству соискателей. А насчет «убью». — Она выдержала звонкую паузу. — Тебе скоро представится такая возможность.

Я собрался задать еще один вопрос, но неожиданно на полуслове сорвался в пропасть сна.

Мгновение — и я опять бодр, глаза мои распахнулись во всю доступную ширь. Стены теперь оказались не пустые, их пространно полнили черно-белые фото. Отовсюду на меня смотрели ее крупные губы, сбивающие с ног глаза, художественно разбросанные пряди волос и груди. Треугольник масштабно курчавился в нескольких местах.

Боли видно не было.

Я зачарованно бродил вдоль стен, пока голова моя не закружилась. Я прислонился к стене и вдруг скатился назад, где открылся аккуратный, точно нарисованный проем.

Потом я очутился в такой же комнате — длинной и прямоугольной. В воздухе висела кровать с пространным балдахином. С кровати свешивались две волосатые ноги. Валялась иссушенная бутылка «Джонни Уокера», беззвучно мельтешил в углу телевизор.

— Сука, — прокомментировал я, заглянув под балдахин.

Там крепко спал пожилой толстяк с небритой физиономией. Я метнулся вдоль стены, тыкая в нее пальцами.

В очередной раз — я угадал.

И оказался в следующей комнате.

Там на кровати, изнеможенные, в тяжелых градинах пота, лежали близнецы, до того юные, что кровь закипела у меня в венах.

Следующую комнату я нашел еще быстрее.

Неизвестно, сколько спален обнаружил бы я далее, но в шестой, в объятиях прелестнейшей девушки в очках, нагой и спящей, обнаружилась сама злодейка. Без нитки ткани, с хитрым взглядом и ошпаривающими движениями.

«...мне кажется, тебе нужно поменять имя…»

— Вижу, ты прогулялся по моим владениям? — спросила она, крепко сжимая в сильных объятиях слепяще-белое тело. — Тебе понравилось? — плеснула она масла в пламя моего разума.

— Ты. — все, что смог произнести я. — Ты.