Прыгун

— Мы общаемся с ней год. — с надрывом рассказываю я. — Я больше чем люблю ее, но я, как и ты, как и кто угодно, хочу быть уверен. Я чувствую, что-то не так. У меня к тебе маленькая просьба, крохотная просьба, возможно, она покажется тебе необычной.

— Говори.

— Я хочу, чтобы ты побыл моими глазами. Ты знаешь, мы никогда не увидим того, что нам не захотят показать. Подлые люди будут рисовать в твоей голове другие картинки, нежели они могут рисовать человеку беспристрастному, у которого ты — как им кажется — никогда не спросишь.

— Я не понимаю.

«...я не могу...»

— Ты понимаешь, Юра. Ты должен меня понять, пойми, когда ты сам будешь в такой ситуации, дай бог, чтобы нашелся кто-то, кто поймет тебя, кто согласится быть твоими глазами в том мире, который тебе не показывают. Поверь, она будет твоей, она останется с тобой, она не может быть одна, мне кажется, ей даже не бывает много. Но я ничего не могу доказать… Она постоянно врет, она будет говорить тебе, что не может тебе врать, но это не правда, она врет всегда, ее естественное состояние — состояние лжи, что бы она ни говорила. А мне хочется верить, неистово хочется верить влюбленному дураку даже в то, что по определению не может быть правдой. Помоги.

— Я.

— Она уже читала тебе свои стихи? Не правда ли, они чудесны? А ее рассказы? Она очень умна для своих лет, фантастически умна. Я не смогу вывести ее на чистую воду без тебя — она талантлива не только в стихах. — Я задыхаюсь на секунду.

— Я слышал кое-что.

— она уже просила не называть ее «она»?..

—. она просила никогда не говорить в ее адрес «она».

— Знаешь, почему я знаю? Потому что она делает так всегда и, как степлером, с характерными щелчками, прикрепляет тебя к себе. Долгое время она прекрасна, долгое время ты дышишь ею, как кислородом, но потом, когда она понимает, что ты не можешь без нее. тогда она превращает твою жизнь в ад. Когда ты ничего не можешь понять, но в глубине души знаешь — что-то не так. Она испытывает тебя без устали. Правда, она чудесная? Правда, она чертовски мила?

«...ты еще ни хрена не знаешь…»

— Да.

— Мне не нужно ничего, что ты можешь увидеть, я хочу знать лишь то, что ты уже видел.

— Она говорила тебе обо мне? — Я почти шептал, чувствуя, что накинул психическое лассо на голос в трубке. Я понимал, что он слушает, а значит, нужно немного дипломатии, и мы достучимся друг до друга.

— Говорила, что наши с ней отношения напоминают ей то, что когда-то было у вас с ней.

«...хочется орать.»

— А каждый день я слышу о ее любви ко мне. Я прошу ее сказать, если она почувствует не любовь, но она никогда не сделает этого. Я нужен ей, ей нужен ты, все мы нужны ей. Попробуй, потом вспомнишь мои слова. Она все слышит, но ничего не понимает. Это кошмар! Помоги мне, прежде чем ты сам окажешься на подобном дне рождения. пойми меня, как человек человека. Вы ведь знакомы совсем недавно?

— мы познакомились на этом самом дне рождения.

— Мы случайно оказались там?

— Нет. и это был не мой день рождения.

— … — Меня знобило.

—...хотя и мой, наверное, тоже…

— Что ты имеешь в виду, Юра?

— Она сказала, что это день моего рождения в ее сердце.

— так больно, Юра.

«...в моем сердце осиновый кол...»

— Извини, я не мог предположить.

— Ты действовал так, как действовал бы я. Зачем нам думать о ком-то, кого не знаем? Ты познакомился с ней.

— Да. Она так смотрела.

— Она смотрела так, словно ваша встреча была предопределена.

«...я знаю, что буду делать...»

— Мне тоже пришла эта мысль в голову.

— И?..

— Я подошел и заговорил. Мы назвались, немного поговорили, она сказала, что почти здесь одна.

— Так.

— Я спросил, что это значит.

— И она сказала, что здесь с другом. Просто другом, добавила она.

— Я не просто друг, Юра.

«...и я оставлю тебе это хреновое наследство...»

— Мне тоже так показалось. Ты не похож на просто друга.

— Что она говорила еще?

— Читала стихи, потом прочла рассказ, все это показалось мне гениальным. Я сказал ей об этом, она сказала, что ей очень приятно слышать такое…

— именно от тебя.

— Да, именно. Она заставила меня курить кальян, хотя я не люблю кальяны. Она сказала, что хочет мне открыть что-то, чего я еще не понял. Так — сказала она — я лучше запомню ее.

— Она сведет с ума кого угодно. В ней есть власть.

— Она попросила, чтобы я побыл рядом с ней в тот вечер.

— ты не мог не согласиться.

— я не мог не согласиться.

— я тебя понимаю.

— и мне понравился кальян.

— Потом вы ушли. Что было потом?

— Мы целовались в другой комнате.

Слезы застлали мое лицо.

«...лжешь, сука!..»

— Мы целовались бесконечно, а потом ворвался ты.

Меня сотрясал плач, но я не издавал ни звука. Розовый кафель, куски штукатурки — все это словно сыпалось мне на голову, мой красивый мир расползался по швам в режиме реального времени. Кажется, я видел это краями глаз, так как взгляд мой жадно впитывал слова, выпадающие из дырочек телефонной трубки.

— ты не увидел нас почему-то, хотя мы были ближе всех к тебе.

— она знает, что я плохо вижу, что при всем желании я не смогу увидеть вас, пока не подойду близко… совсем близко… тем более в темноте…