Под вечер пришли родители, нянькались со мной пару часов, болтая о соседях, новой теплице и погоде. Никто не поднимал вопрос о трансплантации, будто я здесь лежу ввиду вырезанного аппендицита. Мне хотелось высказаться, крикнуть, но, как только я открывал рот, кто-нибудь обязательно заводил новую тему для разговора, и мне оставалось только молчать и кивать головой. А, может, и к лучшему…
Уходя, мама обернулась вдруг и сказала, как о чем-то неважном:
– Твой врач сказал: завтра утром операция по пересадке. Не волнуйся, мы придем пораньше, к восьми.
– Хорошо, мам, – чуть улыбнувшись, кивнул я.
***
…Меня разбудил мобильник. Он нервно дрожал на краю старого письменного стола, раскачиваясь в разные стороны. «Кому понадобилось звонить в такую рань?» Я еще больше закутался в одеяло с рисованными машинками «Формулы-1». От постельного белья пахло уютом и детством, мама с трепетом хранила все мои детские вещи. Не открывая глаза, я нащупал телефон и положил его сверху на ухо.
– Терехин? – голос босса был резким и озабоченным, собственно, как всегда, – Выписался? – бесцеремонно спросил он. Ни «здрасьте», ни «до свидания».
– Доброе утро, Вадим Георгиевич, – ответил я.
– Значит так, Терехин, жду тебя в понедельник, у нас все синим пламенем горит. Хорош там разлеживаться, не маленький. У меня вся надежда только на тебя, – более мягко сказал он, – И, по возможности, все-таки жду тебя с утра, а не после обеда.