Прыжок

Но Алекс знал, что все не так просто. Иначе его работу выполнял бы Марк.

Алекс то и дело нарушал правила. Конечно, вначале он строил червоточину по правилам. А вот потом – смещал траекторию, порой выводил ее непозволительно близко к гравитационным центрам. Не рассчитывал, а рисовал.

Надо было, чтобы траектория зазвучала. Превратилась из математической функции, из обусловленной законами физики и топологии линии в рисунок.

Она должна была стать красивой. И вот этого Марк повторить не мог.

Еще мгновение полюбовавшись результатом, Алекс нажал кнопку фиксации. На всякий случай взмахнул рукой, но он уже чувствовал, как корабль движется вперед. Низкий, едва заметный гул генераторов Лавуа, закрывающих связку из двух кораблей защитным полем, нарастающее давление генератора червоточины – формально его работу нельзя было ощутить изнутри корабля, но Алексу всегда казалось, что он чувствует возникающую впереди тяжесть, рвущую метрику пространства-времени… Потом легкое, едва заметное ускорение, специально не погашенное до конца, чтобы люди ощутили движение корабля, – это Мегер вводит корабль в червоточину…

– Команда, мы вошли в червоточину, – произнес Горчаков.

– Полет стабильный, – сообщила Мегер. – Марк, бери управление.

Алекс смотрел на пробегающие по внутренней поверхности шлема цифры. Конечно же, он был уверен, но…

– Сто девятнадцать часов и шестнадцать минут! – с облегчением и гордостью сообщил он.

– Браво, парень, – сказал Горчаков. – Прекрасно. Триста с лишним световых лет за неполные пять суток. Анна, вы должны поставить Алексу высший балл. Я настаиваю.

– Ничего не имею против, – отозвалась Мегер.

Алекс стянул шлем. Несмотря на вентиляцию, в нем все равно было жарко, лицо вспотело, волосы стали влажными. Он поймал одобрительный кивок командира, едва заметную улыбку Мегер. Вальц показал ему поднятый вверх большой палец.

– Я вас оставлю. – Командир встал. – Алекс, будь добр, сходи к Лючии. Ей сейчас нужен максимум дружеского общения.

– Хорошо. – Алекс не стал уточнять, что, на его взгляд, дружеского общения девушка с избытком получает от Тедди.

Вошедший в каюту командира Уолр выглядел непривычно официальным. Он вновь надел мешковатые штаны, в которых когда-то явился на корабль, широкополую шляпу и короткую, заканчивающуюся выше пояса, синюю рубаху. В руке Уолр держал тросточку, но нашаривать ею дорогу, изображая слепца, больше не пытался.

И темные очки-консервы надевать не стал.

– Можно? – спросил Уолр.

Горчаков и Ксения стояли рядом у стола. То, что они собрались в таком узком составе, слегка нервировало Уолра.

– Садитесь, принц. – Горчаков указал на кресло.

Уолр вздохнул и сел. Кресло жалобно всхлипнуло под ним.

– Не надо звать меня принцем, – попросил Уолр. – Я здесь в качестве ученого. Наследственный ранг – это не моя заслуга, а вот звание академика…

– Как раз наследственный ранг является вашей заслугой, – сказала Ксения жестко. – Сколько вас было изначально?

– Семнадцать, – снова вздохнул Уолр. – Не буду говорить, что сожалею о братьях и сестрах. Мы считаем личинок неразумными… и ведут себя личинки отвратительно.

– Но вы выжили, а они нет, – с напором продолжила Первая-отделенная. – И в этом ваша заслуга. Что же касается статуса академика… удивительно было бы, не добейся принц успехов.

– Я не принц, наследник нижнего уровня означает совсем другое… – Уолр развел руками. – А, называйте как хотите. Но я не хотел щеголять статусом.

– Вы же озвучили его нашим гостям, – заметил Горчаков.

– Все мы не чужды тщеславия… – Уолр согнулся, оперся подбородком о тросточку. – Я готов к откровенному разговору, командир.

– Что вы знаете о Стирателях? Я спрашиваю лишь потому, что экипаж высказался за доверие к вам.

Уолр некоторое время молчал, прежде чем ответил:

– Не так много, как вы думаете.

– Но больше, чем Ракс до недавнего времени, – продолжал давить Горчаков.

– Кто знает пределы Ракс… – Уолр глянул на Ксению, но не нашел в ее взгляде поддержки. – Хорошо. Никаких тайн. Три года назад, если использовать ваши меры времени, к нам пришел человек. Он выглядел как обитатель Земли, был одет как обитатель Земли, говорил на языке Космофлота и вел себя совершенно нормально. Проблема была в одном – мы не знали, как человек вообще оказался на материнской планете Халл-три! Корабля нам обнаружить не удалось, ни при посадке, ни после… э… задержания гостя. Со всей любезностью, конечно же.

– Он представился? – спросил Горчаков с любопытством.

– Нет, – Уолр вздохнул. – Он вообще не отвечал на вопросы, между собой мы звали его посланником. Могу показать вам изображение, но вряд ли оно что-то даст. Мужская особь, возраст около двадцати пяти лет, европеоидная раса. Человек потребовал встречи с кем-то, облеченным властью. Отверг несколько персоналий, включая первого наследника нижнего уровня. К моей радости, я его устроил.

– Изображение все-таки покажите, – попросил Горчаков.