Прыжок

И все снова рассмеялись. Они только больше зауважали Сэди за то, что тот поставил парня на место. Ибо все понимали: если бы Бенджамина застали с Сэди теперь, в самом начале срока Дейвса, то затем его самого принялись бы использовать и оскорблять все матерые преступники, даже не дав ему пикнуть. Такой юнец, как Бенджамин, который думает, что все уже знает, а, в сущности, не знает ничего, был для них особенно лакомым куском.

Сэди вновь откинулся на спинку стула — и опять в голове его замелькали неутешительные мысли: «Левис вернулся… Вернулся и ведет себя так, словно ничего не произошло… Левис улыбнулся мне: это означает, что он по-прежнему настроен на меня. И тут я ничего не могу поделать. Ох, Если бы моей единственной проблемой был молодой Бенджамин! Насколько легче тогда стала бы моя жизнь…»

Левис вальяжно развалился на койке, а Джорджио пристроился за маленьким столиком.

— Итак, Джорджио, что тут происходило?

Тот с деланным равнодушием пожал плечами:

— То одно, то другое. Тут в крыле появилась парочка проходимцев. Но ты, несомненно, об этом знаешь. Я с ними по серьезному пока не общался: подумал, что приберегу это удовольствие для тебя. Они педофилы. Особенно тяготеют к мальчикам. Но и к маленьким девочкам тоже неравнодушны. Их на воле — целая шайка, которая действует уже несколько лет. Эти двое получили каждый по большому сроку — соответственно пятнадцать и восемнадцать лет. Они настоящее дерьмо.

Левис устало прикрыл глаза и кивнул:

— Я слышал о них. С кем нам тут приходится сидеть, а? Что бы мы с ними сделали, если бы могли сами творить правосудие? Я даже не знаю, Джорджио. Наверное, начальник совсем рехнулся, раз решил запереть их тут с нами… А что еще известно о них?

Джорджио неопределенно покачал головой.

— Сэди их знает. Но эта птичка с членом еще никому ничего не говорила. Я видел, как большой Рикки пожирал их глазами, но ничего конкретного от него не слышал. Я подумал: он просто пытается их запугать, понимаешь. Все начинают относится к ним с подозрением, потому что эти двое постоянно держатся вместе, рядом и ни с кем не обсуждают своих дел. А здесь такое поведение — все равно что втроем трахнуть девицу в зад, не так ли? Такого быть не должно. Все обсуждают свои дела — ведь это единственный способ пережить первые несколько месяцев…

Левис поднял палец, призывая Джорджио к тишине.

— А что говорили о Тимми?

Джорджио опустил глаза.

— Ты был выбит из колеи, сам знаешь. Он не заслужил этого, вот всеобщее мнение. Но я слишком хорошо тебя знаю и думаю, что это не особенно тебя волнует. Давай посмотрим правде в глаза, Дональд: тебе ведь нравится дурная слава, не так ли?

Левис усмехнулся, обнажив мелкие белые зубы.

— У меня вырезали почку, мать ее за ногу, а у тебя хватает наглости сидеть тут передо мной и говорить мне, что я был выбит из колеи! Сколько времени меня не было? Не три недели, а ты мне рассказываешь о том, что ты думаешь, словно я какой-то раздолбай? Я потерял почку. Этому уроду повезло, что я был в больнице, когда его порешили. Я сам бы истязал сутенера голыми руками, если бы со мной все было в порядке.

Джорджио провел руками по густым темным волосам и впервые после того, как оказался в «Паркхерсте», осознал, что он не боится Левиса. «Теперь этот парень слаб. Как собака, что ворчит на вожака стаи». Джорджио обнаружил, что Левис слабее, чем он думал… «А это лишь мне на пользу».

— Давай говорить честно, Дональд, — твердо сказал он. — Ты пришил Тимми потому, что должен был убедиться, что мужики не забыли тебя и того, на что ты способен. Я не спорю, ты принял удар, я знаю, что так и было. Но, в конце концов, ты все же доконал Тимми. Ты заставил его быть у тебя на побегушках. В первый раз кто-то попытался отплатить тебе, и вот ты потерял почку из-за проститутки-трансвестита, которая в эти дни не могла сойти даже за оплачиваемого мальчика. Для чего он был тебе нужен, Левис? Зачем ты отобрал Сэди у Тимми? Для чего это было тебе нужно?

Левис снова улыбнулся, на этот раз шире.

— Я взял Сэди, потому что так захотел. Кто там сказал, что забрался на Эверест потому, что он есть? Ну вот, поэтому я и отобрал Сэди у Тимми.

— Но ты не пуп земли, ты это понимаешь? — тяжело вздохнул Джорджио.

— Я прекрасно осознаю этот факт, Джорджио, — опять засмеялся Левис. — Это и дает мне власть. Другой человек, который прошел бы через то, через что прошел я, сейчас валялся бы на больничной койке и его кормили бы с ложечки. Всю жизнь мы заботимся о том, чтобы жить, а жизнь должна быть как можно лучше, на самом верху, а оказаться на этом месте означает быть самым жестоким ублюдком среди всех.

А теперь вернемся к двум этим мерзавцам. Что они могли бы сказать в свое оправдание?

Джорджио снова пожал плечами.

— Как я уже говорил, немного. Но если они будут зарезаны, не найдется ли для меня работы?