Прыжок

Хуже всего было то, что Донна стала очень богатой женщиной. Она, по правде говоря, отнюдь не жаждала этих денег. Даже выплаты по страховкам казались для нее грязными.

Маэв не позволила ей оплатить похорон Джорджио, настаивая на том, что расходы должны взять на себя она с Папашей Бруно-сом. Они решили похоронить обоих сыновей вместе…

Донна услышала, как священник произнес: «Аминь», — и внутренне расслабилась.

Рядом с ней стояла Кэрол вместе с Долли. И все три женщины, словно сговорившись, пошли по усыпанной гравием дорожке к черному лимузину.

Алан наблюдал за Донной с другой стороны кладбища. Он всем сердцем тянулся к ней. Но двинулся Кокс к своей машине — и сел рядом с Ником Карвелло и Элби.

— Что ж, грязное дело сделано.

Ник кивнул и посмотрел на оплакивавших покойных родственников и знакомых. Те потянулись к черным лимузинам.

— Джорджио, в конечном итоге, все же проиграл, не так ли? — веско обронил Алан.

Ник иронически ответил:

— Прямо какая-то высшая справедливость, честное слово! Ты можешь высадить меня в Сохо, Алан, мне нужно повидать нескольких людей, прежде чем я поеду домой.

Алан завел машину — успел отъехать до того, когда начался настоящий цирк. Уже операторы нацеливали камеры, снимая всех подряд, в надежде заметить лица известных преступников — что могло бы расцветить их репортаж…

Донна уже подходила к погребальной машине, но ее остановил инспектор детектив Фрэнк Лоутон. Он с улыбкой взял ее за руку:

— Мне жаль, миссис Брунос. Я никогда не хотел причинить вам вреда, вы знаете.

Донна повернулась к нему и сказала:

— Я это знаю, мистер Лоутон. Вы просто делали свою работу. А теперь все кончено. Для всех.

Лоутон не удовлетворился ее словами. Он смотрел на нее вопросительно. И Донна с улыбкой добавила:

— Я по-настоящему думала, что вы надежно запрятали его. Я так считала.

Он посмотрел ей в лицо и честно признался:

— Я это сделал. Но, видите ли, миссис Брунос, меня ограничивали. Потому что я знал, кто ваш муж. Я просто хотел удалить его с улиц, вот и все.

Донна рассудительно кивнула. Потом крепко схватила рослого мужчину за руку и пожала ее:

— Вы поступили мудро, мистер Лоутон! Я очень скоро в этом убедилась.

Инспектор-детектив Фрэнк Лоутон молча проводил ее взглядом. Он догадывался, что у миссис Брунос есть, что ему рассказать. И он также знал, что в этой истории он вряд ли когда-нибудь до конца разберется… Донна Брунос была слишком хороша для своего мужа. И у Лоутона было ощущение, что она теперь осознала этот факт.

Маэв и папаша Брунос поджидали Донну на узкой дорожке между двумя рядами могил.

— С меня хватит, Донна! Меня не похоронят в старой стране после всего этого!

Донна прижала Маэв к себе. Обе женщины чувствовали, какое значительное событие произошло в их жизни.

— Вы знали, кем был Джорджио, не так ли?

— Я знала. Всегда знала. Но он был мой сын. — Маэв посмотрела на еще разверстые могилы и сорвавшимся голосом прошептала: — Они были моими сыновьями, и я по-своему любила их.

Донна кивнула. И, держась рука об руку, обе женщины пошли к катафалкам.

Тишину нарушил печальный голос папаши Бруноса:

— Что за день, а? Мы похоронили двух сыновей. Двух сыновей! — Он покачал головой. Слезы катились у него по лицу.

В первый раз Донне по-настоящему захотелось плакать. Не о Джорджио или Стефане, но об этих двух людях, которые породили их. Донна обернулась и посмотрела Па в лицо.

— Мой Джорджио! Он любил тебя, Донна, никогда не забывай об этом.

Она ощутила на языке соленый вкус слез. Эти слезы напомнили ей о других слезах, которые она пролила, когда Джорджио в первый раз увели от нее.

Па вытер глаза скомканным платком.

— Я провожу тебя домой, а?

Донна кивнула. И проследила взглядом, как повел Маэв к похоронной машине.

В ее мысли ворвался голос Кэрол.

— Ты хочешь, чтобы мы поехали с тобой?

— Если не возражаете. Мне кажется, я не смогу сейчас остаться одна.

Кэрол обняла ее.

— Для этого и существуют друзья, не так ли, Долл?

Долли поджала губы и грубо фыркнула, как не подобает воспитанной женщине.

— Вы видели, кто там околачивается? — злобно спросила она. Донна устало кивнула головой.

— Оставь это, Долли, дорогая, — произнесла она. — Пожалуйста, оставь.

— Ну, ты посмотри: она стоит себе там, сверкает, как медный таз, со всеми своими титьками, зубами и загаром, мать ее!

Кэрол сказала это с завистью, и Донна невольно засмеялась.

— Как ни смешно, но меня это не задевает. Я чувствую лишь облегчение от того, что все кончилось.

Они сели в лимузин. И Донна в последний раз взглянула на Виду, которая стояла у могилы, а рядом с ней — ребенок. Ее длинные светлые волосы были распущены по спине, лицо — покрыто макияжем. Женщина смотрела в землю и не могла встретиться взглядом с Донной… Когда они проходили мимо, Донна бросила взгляд на лицо ребенка, пытаясь найти в нем черты отца: да, это был ребенок Джорджио; у него даже были длинные густые ресницы, которые больше бы подошли девочке, чем мальчику.

Не желая больше вспоминать эту сцену, Донна решила выбросить женщину и ее ребенка из своей головы:

«Пора уходить. Уходить от всех них».