Прыжок

Первой среди членов Симпоисы забила тревогу Пламенная, хотя поначалу Желтый Влим не слишком серьезно отнесся к ее предупреждениям. Нет, он не наплевал на них, не положил под сукно, он просто… сделал скидку на, так сказать, наиболее полную погруженность Тэры Пламенной в проблему насилия. Ибо любой из Деятельных разумных считает дело, которым он занимается, наиболее важным и значимым на свете и потому склонен как переоценивать достигнутые в нем собственные успехи куда выше их действительной значимости, так и преувеличивать остроту и значимость возникающих в процессе его практикования проблем. Особенно это характерно для личностей творческих, которые эгоцентричны по определению и потому изначально уверены в своей значимости, избранности и изначальной талантливости, а также непременной значимости того, что они избрали в качестве дела своей жизни. А если жизнь не подтверждает эту уверенность и значимость, значит, караул, беда, происки врагов, разрушение устоев, ну, или наступление клерикалов. То есть нечто типа: «Мой театр передовой, эксклюзивный, далеко не для всех, и если мы влачим жалкое существование или вообще, о, ужас, закрылись — все, культура в стране умерла!», или «Мою выставку обругали СМИ — это все по указке сверху, все, демократия в стране кончилась!», либо «Мою острую и эпатажную программу на телевидении закрыли — значит, страна рухнула в пучину мракобесия и гонений на свободу», и так далее…

Поэтому-то все призывы и просьбы Пламенной Глава Симпоисы воспринимал хоть и вполне благожелательно, но именно через призму ее вовлеченности. То есть, с одной стороны, оказывая ей при необходимости любую запрашиваемую поддержку, а с другой — ограничиваясь только запрошенным и стараясь максимально ограничить и притушить распространение ее отчетов, причем не только за пределами Симпоисы, но и среди ее членов. А когда кто-то из членов Симпоисы, до которого каким-то образом дошли отчеты Главы Избранных, обращался к нему за комментариями, Желтый, ничего не отрицая и не опровергая прямо, старался так выстроить разговор, чтобы его собеседник воспринял информацию, поступившую от Пламенной, как важную, но не слишком достоверную. Мол, да, есть трудности, но Симпоиса держит, так сказать, руку на пульсе, что же касается оценок Главы Избранных, мы их, естественно, принимаем во внимание, но… Пламенная устала, что совершенно немудрено при таких физических и психологических нагрузках, и потому, несколько, излишне… м-м-м… экзальтированно воспринимает ситуацию. Впрочем, мы действительно слишком, просто запредельно загрузили Пламенную, так что если вы, уважаемый Деятельный разумный, готовы подставить ей плечо и взять на себя какую-то часть… Да что вы говорите? И что, вы так сильно загружены, что совсем никак? Жаль-жаль… Симпоиса была бы очень благодарна, если бы вы оказали Пламенной существенную помощь. Более того, ваше участие вполне позволило бы мне повысить достоверность той информации… Значит, никак? Но вы же только что выражали озабоченность… Ну что ж, очень жаль. Я, конечно, рад, что вы вполне доверяете моим оценкам, но может, вы все-таки изыщите возможность… Что ж, желаю вам всяческих успехов в столь важном для вас проекте…

И так продолжалось до тех пор, пока в Тинири не произошло прямое нападение на Избранных и на саму Пламенную. Это вызвало настоящий шок, ибо Избранные были единственным инструментом противодействия насилию, который имелся у цивилизации Киолы. Причем, этот инструмент не только был создан в строгом соответствии с принципами, на основании которых цивилизация Киолы развивалась многие тысячелетия, но и являлся совокупным детищем всей планеты. Ведь уже долгие столетия ни один проект, инициированный Симпоисой, не вызывал на Киоле столь обширного и горячего участия, как проект возвращения Потери, в процессе реализация которого и были созданы Избранные. То есть в их создании в той или иной степени почувствовало большинство Деятельных разумных Киолы. Конечно, подавляющая часть киольцев участвовала в нем только в форме обсуждения и, максимум, сетевого голосования, но для давно уже застывшего в дремотной неизменности общества Киолы и такое участие уже значило очень и очень много.

И вот теперь Избранные внезапно оказались бессильными противостоять насилию. Причем не где-то там, на разрушенной и стонущей под пятой варваров и существ, к которым просто неприменимо было понятие Деятельного разумного, Оле, но и здесь, дома, на Киоле, среди тех, кто родился, вырос и был воспитан в лоне самой разумной, самой возвышенной, самой достойной, самой соответствующей высшим гуманитарным принципам и устоям цивилизации.