Прыжок через пропасть

— Кто мне рассказывал накануне про удивительную быстроту мечевой схватки у славянских князей? — спросил Карл. — Кажется, это называли «хрономагией»? В таком случае наш молодой рыцарь владеет ею в два раза лучше, чем Бравлин. По крайней мере он постоянно опережает и в защите и в нападении прославленного князя.

— Подождите, Ваше Величество, — возразил аббат Алкуин. — Бравлин начнет действовать, когда поймет, что он на краю гибели. Я так слышал, что для применения хрономагии требуется определенное состояние духа.

И в самом деле, только произнес граф эти слова, как князь ударил шпорами коня и в два скачка оказался в стороне. Такой неожиданный маневр дал ему возможность перевести дыхание и, должно быть, к чему-то приготовиться. Молодой же франк решил, что князь, в бороде которого было немало седины, совсем лишился сил. И потому бросился вперед с необдуманным пылом. И тут король увидел вихрь из блестящей стали. За какое-то мгновение по бедному франкскому рыцарю было нанесено такое множество ударов, что не выдержал бы ни один человек в самых крепких доспехах. Рыцарь рухнул под ноги коня.

— Зачинщиков осталось только трое… — печально произнес Карл.

— А их противников, Карл, целых двое… — не терял оптимизма Бернар. — Мой прогноз: в последнем поединке сойдутся герцог Анжуйский и князь Ратибор.

— Но там еще пять рыцарей, — сказал король. — Они свежи и рвутся в бой. Двоих мы знаем, а из оставшихся трех один может оказаться тем самым рыцарем-бретером…

— Вовсе не обязательно, Ваше Величество, — не согласился граф Оливье. — Рыцарь-бретер не обязан выигрывать турнир. Ему не нужна слава. Более того, она вредна его ремеслу. И мы не знаем того, за кем он охотится. Потому я вполне допускаю, что предмет охоты может оказаться в числе пассивных рыцарей. В таком случае и бретер должен пожелать участвовать в утешительных поединках.

— Это возможно, граф, — согласился Карл. — Но тогда мы так и не сумеем его выявить.

— Мы не сумеем его выявить в любом случае, если он вообще существует, Ваше Величество.

На ристалище выехал еще один рыцарь, названный герольдом. Бойцы заняли позицию.

— Как вчера нам говорил герцог Анжуйский? Главное, не дать Сигурду победить в джаусте. В мечевом поединке, как показалось Жофруа, он выглядит слабее. Я не такой специалист, как наш славный герцог, но после вчерашнего меле мне кажется, что он был прав.

— Вот и задача перед моим другом Салахом… — печально сказал Оливье. — Признаться, я сильно волнуюсь за него. В копейном поединке он как раз, мне кажется, слабее, чем в мечевом. И пусть он поклоняется Аллаху, но я, честный христианин, все равно молю Бога о его победе!

— Пусть Бог будет судьей между магометанином и язычником, — сказал Карл, ничуть не смущаясь, что слева от него сидит другой язычник — ярл Трюгвассен.

Теперь уже только три пары рыцарей заняли ристалище. Прозвучала команда, и они пустили коней. Граф Оливье даже приподнялся, забыв о предупреждении короля, чтобы всмотреться в упавшего с седла друга. Салах не шевелился, над ним склонился герольд. Но не дал знака, означающего смертельный исход. Точно так же не дал он сигнала и после осмотра двух других рыцарей. Герцог Анжуйский и князь Бравлин с первой же попытки вышли победителями.

— Двое против одного… — сказал Карл.

— Двое против пятерых, Ваше Величество — поправил дю Ратье.

— Что там решает герольд?

— Он говорит о чем-то с Ратибором, — рассмотрел Оливье. — Кажется, Ратибор боится, что у него не останется достойных противников и потому, по примеру Сигурда, рвется в бой… Да, герольд согласен, согласны и оставшиеся рыцари… Ни один из них не выказывает откровенного желания попасть на копье Жофруа или Бравлина. Ах, вот даже как… Они уезжают к пассивным… Очевидно, утешительный поединок устраивает их больше. Это их воля… Итак, Ваше Величество, двое на двое! Двое на двое…

Рыцарь, которого назвали князем Ратибором, выехал в ристалище…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Въезжая в ристалище, Годослав переглянулся с Сигурдом. У Сигурда лицо оставалось открытым — рогатый шлем иногда имеет полумаску вместо забрала, но никогда не имеет бармицы, а герцог вообще предпочел шлем даже без полумаски. И потому его взгляд искать никому не приходилось. А выражение лица Годослава под защитой Сигурду разобрать даже сблизи было невозможно. Тем не менее рыцари встретились глазами. Взгляд герцога Трафальбрасса не обещал ничего хорошего как временному союзнику, так и противникам. Однако было в этом взгляде и непонятное Годославу торжество. Впрочем, знающие Сигурда люди всегда говорили об излишней самоуверенности любимчика короля Готфрида. Возможно, именно эта самоуверенность и светилась сейчас в его глазах.

Герольд расставил рыцарей по парам. Годославу выпало противостоять князю Бравлину, Сигурд же занял позицию против герцога Анжуйского.

— Герцог против герцога, князь против князя — заметил король. — Это тоже интересно, но не менее интересно смотрелось бы состязание двух князей против двух герцогов.