Прыжок Ящера

— …Перестройщики драные! Любители свободного трепа!.. Да вы половины того не сделали, о чем мыслил в пятьдесят третьем Лаврентий Павлович! Объединение двух германий, разграничение функций партийных и государственных органов, отмена всяческих культов, пересмотр национальной политики — вот, что он предлагал. И тирана, к твоему сведению, грохнул тоже именно он. Теперь-то уже нет смысла скрывать. — Резко обернувшись, Поэль срывающимся голосом прокричал: — Итак, повторяю вопрос: в каких отношениях ты находился с Серовым?

— Не сходи с ума, Поэль…

— Я тебе не Поэль, мерзавец! Называй меня гражданин начальник, понял? — рука его наотмашь хлестнула по моему лицу. Я стиснул зубы. Подумать только! Ящера бьют — и кто бьет?! Рохля, что раньше готов был лизать мне пятки, смахивать пыль с костюма!

— Так вот, дорогуша, у органов есть сведения, что в перевороте, затеянном Никитой Хрущевым, участвовали и твои люди!

— Бред!

— Заблуждаешься, голубчик, не бред! Могу продемонстрировать кое-какие документики. Дин, к примеру, признал свою вину полностью. — Поэль криво ухмыльнулся. — И Безмен твой разлюбезный дал показания. Разговорчивый оказался паренек! И почерк хороший. В трех экземплярах все описал. Подробненько! С художественными оборотами! Если желаешь, устроим очную ставку. А попросишь — и «пятый угол» организуем. У нас, надо тебе сказать, Павел Игнатьевич, большие возможности в этом смысле.

Я бешено задергался на стуле.

— Ну, ты у меня попрыгаешь, Поэль! Дай только добраться до твоей жирной шеи!

— Руки коротки, Павлуша! — Поэль насмешливо фыркнул. — А если думаешь, что сможешь с нами тягаться, то в этом ты очень и очень заблуждаешься. Генерал Павлов тоже, помнится, поначалу, ерепенился, в грудь себя бил, чем только не стращал. Но сбили спесь. Кстати, за один-единственный вечерок. Всего-то и хватило могучему генералу — несколько часов задушевных диалогов. Есть, понимаешь, у нас тут балагуры. Кого хочешь разговорят.

— Ох, побеседовал бы я с твоими балагурами!

— Побеседуешь, Ящер! Смею тебя заверить, очень и очень скоро.

— Не надо с ним так, — мягко проговорил человек, сидящий в углу. До сей минуты он хранил молчание, и только сейчас я сообразил, что это Кора. Из-за бьющего в глаза яркого света я не мог его толком разглядеть, но голос узнал тотчас.

— Что вы в самом деле! Давите, ругаетесь… Ящер — человек неглупый и, конечно, понимает, что пойман с поличным, прижат, как говорится, к стенке. Так что обойдемся без угроз и рукоприкладства. Уверен, он все расскажет органам сам.

— Что вы хотите от меня услышать?

— А вы не догадываетесь? — Кора участливо подался вперед, щелкнул выключателем, погасив ужасную лампу. Левой рукой деликатно прикрыл правую, видимо стыдясь зэковской татуировки.

— В сущности, мы могли бы обойтись без вас, Павел Игнатьевич. Информации более, чем достаточно. Вина Москаленко, Хрущева и прочих бунтовщиков доказана. Кое-кого нам, конечно, не удалось взять… Я хочу сказать — взять живым, однако большая часть заговорщиков уже сидит в камерах. Среди них более половины — ваши люди.

Я ошарашенно помотал головой. Бред продолжал раскручиваться диалектической спиралью — чем дальше, тем страшнее.

— Да, да! Именно ваши люди! И не надо разыгрывать удивление, Павел Игнатьевич. В действительности все вы, разумеется, знали. Или, как минимум, догадывались. Готовился самый банальный переворот. В лучших традициях России-матушки. Командующий войсками Московского военного округа генерал Москаленко ввел в столицу танки, и одновременно особым приказом были подняты по тревоге войска ПВО с дислоцированными поблизости дивизиями.

— И как ведь подло все было задумано! — вмешался Поэль. — Заранее услали Лаврентия Павловича в ГДР — якобы для подавления манифестаций. Все решили проделать тишком, за спиной!

— Верно, — с тем же грустным оттенком в голосе подтвердил Кора. — Именно в его отсутствие развернулась бурная подготовка грядущих арестов.

— Трепетали, твари! — прорычал Поэль. — Вибрировали!.. Хотя, по совести сказать, правильно делали! Еще пару месячишек, и все Политбюро было бы ликвидировано. Этот гадюшник давно уже затевал козни против власти. Еще при Иосифе Виссарионовиче. А о том, что Берию чтят и уважают как в армии, так и в МВД, они, конечно, знали. Никто об аресте даже не заикнулся бы! Просто не хватило бы отваги!..

— Коллега прав, — мягко подтвердил Кора. — Это у вас из Лаврентия Павловича почему-то вылепили этакого монстра. Надо было на кого-то свалить все политические перекосы, вот и свалили. На деле же этот человек пользовался огромным уважением и любовью.

— Кому ты это объясняешь! Что он понимает в подобных вещах! Он же насквозь купленный! Что ему страна! Что ему благосостояние народа!.. — потрясая кулаками, Поэль тяжело прошелся по комнате. — А ведь какую блестящую программу готовил Лаврентий Павлович! Не чета вашему Мишеньке! И национальных вывихов никогда бы не допустил.

— И не допустит!

— Да уж это наверняка!.. — Поэль приблизился ко мне, вплотную приблизил рыхлое лицо. — А помнишь, как ты меня к дереву привязывал? Помнишь ту яму на поляне?