Прыжок леопарда

– Какой-то молодой рыцарь из числа вассалов короля Людовика. – Ответил оруженосец. – Его герб напоминает мне кого-то…

– Это герб де Леви! – громко произнес Тибо, наблюдая за реакцией своего брата. – Того самого де Леви…

– Черт возьми! Неужели, его сын такой же шустрый, как и его папаша?.. – Ответил Стефан, пытаясь самостоятельно встать на ноги, но силы оставили его и он снова повис на руках оруженосцев. – Ей Богу, Тибо, завтра же, как только приду в себя после падения, вызову его на тьосты и вышибу дух из выскочки!..

– Ты уже вышиб, но, к счастью для нас, не дух свой, а приличный выкуп за собственную персону. – Холодно ответил брат. – Ладно, ступай в отель и отдохни. Мне пора строить оставшихся рыцарей на вторую атаку… – он развернулся и, пришпорив коня, покакал к шеренге рыцарей его конроя, выстраивающихся для повторной атаки.

– Эх, мессир Стефан, если бы ваш декстриер не припал на задние ноги… – попытался успокоить его оруженосец, но граф резко оборвал того на полуслове, сверкнув глазами:

– Не надо врать! Сегодня, к несчастью для нашего дома, мой противник оказался сильнее и удачливее. – Он окинул слуг взглядом, не терпящим препирательств. Слуги потупили головы. Он криво усмехнулся, ойкнул от боли, пронзившей его плечо, и сказал. – Тащите меня в отель!..

Вторая и третья атаки получились для Филиппа де Леви успешными, но не столь триумфальными, как первая. В самом конце бугурда ему, как назло, попал под ланс крепко сбитый рыцарь, и Филиппу пришлось еще раз менять ланс, чтобы только с повторной атаки выбить противника из седла. Когда он, желая отдать дань уважения крепости, стойкости и недюжинной силе своего противника, спрыгнул на землю и подошел к лежащему воину, тот с нескрываемой грустью в глазах произнес:

– Благородный шевалье, я сервильный рыцарь его светлости де Блуа и, судя по всему, вам не получить за меня выкуп, хотя, клянусь Господом и Пресвятой Богородицей Шартрской, я старался выбить вас из седла, чтобы заслужить свободу и волю…

Филипп был обескуражен и тронут словами рыцаря. Он склонился над ним и произнес:

– Ваше имя, благородный шевалье?..

Воин грустно опустил глаза и ответил:

– Вы, наверное, плохо расслышали, мессир, я серв его светлости Тибо де Блуа…

– Нет, рыцарь, я все прекрасно расслышал! – Ответил ему де Леви и протянул руку, закованную в кольчужную перчатку. – Позвольте вашу руку, шевалье, и потрудитесь, наконец, назвать ваше имя…

– Рауль «Упрямец», мессир… – ответил рыцарь, пожимая руку соперника.

– Мне почему-то кажется, мессир Рауль, что вы сегодня же станете свободным… – в голове Филиппа созрел наглый, но убыточный лично для него план.

Рауль удивленно раскрыл рот и посмотрел на соперника, которого еще несколько минут назад он должен был победить, растоптать и сбросить с коня, который сейчас, спустя мгновения, протягивает ему руку помощи и произносит обещание, от которого у него захватывает дух и сжимается сердце.

– Как ваше имя, мессир? Я должен буду знать имя своего сюзерена, подарившего мне, сыну рабов, свободу…

– Филипп де Леви, шевалье… – смутился его соперник.

Рауль вытаращил глаза от изумления:

– Господи! Вы сын монсеньора епископа? Сын того, кто получил свободу из рук короля и о ком при жизни слагают легенды?!..

– Это слишком… – попробовал перевести разговор де Леви.

– Простите… – рыцарь встал и, поклонившись, взял под уздцы своего пегого коня и побрел в направлении большого шатра, над которым трепетало знамя графа де Блуа.

– А я, пожалуй, поеду с вами, Рауль… – произнес де Леви и, запрыгнув на коня, пустил декстриера спокойным шагом…

Тибо де Блуа страшно злился. Еще бы, все три атаки его конроя провалились. Две трети его рыцарей было выбито из седел, а потери в конрое Гильома Клитона были просто смехотворными – даже трех десятков не наберется. Он сидел на раскладном походном стуле и ожидал, пока его слуги и оруженосцы, суетливо сновавшие вокруг своего сеньора, снимут кольчугу и амуницию. Он рассеянно смотрел на ристалище через полураскрытый полог шатра, когда вдруг поймал себя на мысли, что видит какого-то всадника, который медленным шагом ехал к нему. То, что рыцарь, издали похожий на огромную желто-черную боевую осу, направлялся именно к нему, сомнений не было – впереди него шел, понуро опустив голову, его сервильный рыцарь Рауль «Упрямец», которому он поручил любой ценой выбить из седла этого опасного противника.

– Жан, Жак, Огюст! – Тибо посмотрел на оруженосцев. – Живо, вино, мясо и зимние груши в шатер…

– Слушаемся, хозяин… – оруженосцы исчезли, оставив графа одного.

Филипп подъехал к шатру графа, спрыгнул с коня и, бросив поводья конюшим, раздвинул полог. Тибо де Блуа сидел на походном стуле, с него уже успели снять сюркот и кольчугу, он вытирал полотенцем мокрые от пота волосы. Граф радушно улыбнулся едва Филипп вошел в шатер, но его глаза излучали холод и плохо скрытое презрение.

– Добрый день, ваше высочество… – де Леви учтиво склонил голову.