Прыжок леопарда

– Вы опять правы, сир… – Арнульф учтиво поклонился. – Ваши предки… – он помедлил, выбирая слова… – надеюсь, сир, что я могу говорить открыто? – граф кивнул. – Так вот, ваши досточтимые предки-узурпаторы… – мэтр даже поежился от столь резкого слова, вырвавшегося у него изо рта, – вся цепь вашего рода, так или иначе, отягощалась узурпациями и захватами власти. Далеко ходить не будем – ваш прадед покойный граф Робер Фриз, здесь его еще прозывали «Болотный граф». Не он ли, случаем, не утерпел и лишил детей своего старшего брата законных прав на трон Фландрии? – Граф молча, с бледным и бескровным лицом, кивнул ему. – Ситуация того времени, простите, требовала резких и быстрый движений, все было на руку, лишь крепче закрепиться на троне…

– Но как же они могли?.. – Шарль растерянно посмотрел на мэтра.

– Понимаете ли, сир, – тот учтиво поклонился, – рыцарство всегда было, как бы выразиться помягче, несколько взбалмошным. А крепости, замки и форты надо удерживать любой ценой и, самое главное, как можно дешевле…

– Значит, выходит, что мои добрые предки, – Шарль почесал подбородок, – сами открыли двери людям подлого происхождения, своим сервам, чтобы удержаться на троне Фландрии… – он зло хмыкнул. – Оттолкнули благородных и побратались со свиньями…

Мэтр отвел глаза в сторону и едва заметно улыбнулся – стрела попала точно в цель.

– Именно так, сир…

Шарль гневно зыркнул на него, стукнул кулаком по подлокотнику кресла и ответил:

– Перестаньте раболепствовать и называть меня сиром! Я – всего лишь граф Фландрии, Божьей милостью, с согласия сеньоров и народа графства и по воле моего сюзерена – короля Франции Людовика Воителя!

– Которого все за глаза прозывают Толстый или, того хуже, жирный боров…

– А вот этого вам, мэтр, не позволено произносить. – Шарль резко вскинул голову. – Я не спорю, что вы, мэтр, благородный человек, происхождение ваше, хотя и английское, но древнее. Значит, мэтр, вам тем более не пристало высказываться в подобном ключе о помазанниках Божьих.

– Я, ваша светлость, самый младший в своем роду. – Арнульф спокойно посмотрел в глаза графу. – Моя дорога к землям рода слишком длинна и неисполнима. Я давно отринул светские интересы и ушел в науку. А она, да будет вам известно, вещь дотошная, пунктуальная и нетерпимая. Между нами, как вы сами изволили сказать, благородными людьми, я могу совершенно аргументировано заявить, что и Людовик Французский, и его предки ни кто иные, как узурпаторы и самозванцы на троне Шарлеманя. Один порок множит другие, можно сказать, заражает благородные сердца ересью и мерзостью.

– Я принес оммаж своему сюзерену, и буду четко соблюдать его. – Отрезал Шарль.

Арнульф очень почтительно склонил голову перед ним.

– Вы, ваша светлость, великий человек и настоящий рыцарь.

– Не надо дифирамбов. – Граф поднялся и направился к выходу. Он засунул свиток за пазуху камзола и обронил на выходе. – Ох, и тяжелая будет эта работенка. Делать из выскочек снова свиней…

Арнульф склонился в почтительном поклоне и не выпрямлял спины до тех пор, пока двери за графом не закрылись, и тот не вышел на улицу.

Арнульф блеснул глазами, щелкнул костяшками пальцев и тихо произнес:

– Перо, чернила, пергамент и голубя… – помощник Арнульфа – один из тех самых англичан, с огромными приключениями добравшихся до берегов Фландрии через Ла-Манш, весело засмеялся и исчез за тяжелой портьерой, отделявшей комнату от тыльной части дома.

Помощник принес чернила, перья и маленький кусочек пергамента. Арнульф заточил гусиное перо и стал выводить одному ему известные символы, состоявшие из крючков, цифр и еще Бог знает какой дребедени. Спустя пару минут он с довольным видом просушил пергамент, осторожно залил его с обеих сторон воском, сложил, превращая в маленький квадратик, снова залил воском, прикрутил тонкую кожаную полоску. Он поднял голову и снова щелкнул пальцами – помощник быстро подал почтаря, к которому он со всей нежностью привязал сообщение, поднялся из-за стола, подошел к окну, растворил слюдяную раму и выпустил голубя на волю.

– Лети, родной. Мессир Гуго уже, поди, заждался новостей…

ГЛАВА XIII. Никуда не денешься от политики и без политики.

Лондон. Тауэр. 3 дня спустя. Вечер.

Гуго де Биго еще раз тщательно поправил складки своего сюркота, подпоясанного широким и богато украшенного рыцарского пояса, чуть передвинул на груди большую и массивную золотую цепь, выдохнул, прошептал слова молитвы и резко постучал в двери королевской опочивальни.