Прыжок леопарда

Гильом плюхнулся на стул возле него и, хлопая глазами, окаменел. Он медленно пришел в себя после услышанного, как-то странно посмотрел на Филиппа и спросил, глядя ему в глаза:

– Надеюсь, это не он заставил тебя стать моим другом?

Филипп внутренне ожидал этого вопроса. Сейчас в его душе все переворачивалось, борясь между совестью и реальным положением дел. Выходило, что именно Сугерий заставил его подружиться с Клитоном, но, встретившись с молодым герцогом, Филипп по настоящему привязался и подружился с ним, таким же, как и он, молодым, открытым и честным. Поэтому, он выбрал наименьшее из зол – немного соврать во имя дружбы, реальной и крепкой.

– Нет, он мне не приказывал… – ответил он, опасаясь, что Гильом спросит его: может, он тебя просил…

Гильом выдохнул с облегчением и, обняв друга, произнес, едва скрывая свои эмоции:

– Прости, брат, что усомнился на мгновение в тебе. Умоляю, прости меня, ради Бога… – он отстранился и снова посмотрел ему в глаза. – Хочешь, я сделаю для тебя все, что ни пожелаешь?..

– Отдай мне этого англичанина… – мрачно произнес Филипп.

– А-а-а, забирай Христа ради… – обрадовано и с нескрываемым облегчением ответил Клитон. – Он теперь твой!.. – граф потянулся, зевнул и перекрестил рот. – Сегодня же поутру отправлю кого-нибудь из местных, им поверят, в города с хартиями коммунальных вольностей. А что касается Гента, завтра приглашу всех эшевенов и магистрат, оденусь как на свадьбу и зачитаю им самолично. Вот их рожи-то вытянутся от неожиданности…

– Тогда, с твоего позволения, я спать пойду, ладно?.. – Филипп и сам замотался, проведя целый день в разъездах, а вечер и ночь в томительных ожиданиях результатов допроса пленника. – Что ни говори, а Жан у тебя просто чудо.

– Чудо в перьях… – засмеялся Гильом. – Спокойной ночи…

ГЛАВА XXII. Победа или смерть – торговаться надоело!

Осткерке. Фландрия. 7 мая 1128г.

Прождав месяц и получив обнадеживающие, но не такие уж феерические, как ожидал Гильом, результаты, граф, уступая требованиям армии и Филиппа де Леви, вывел войска из Гента и скорым маршем направился к восставшему городку Осткерке.

Тьерри де Эльзас, его династический соперник, почти в точности повторил маневр Клитона, даровав коммунальные хартии и дополнительные торговые привилегии городам Арру, Теруану, Брюгге, который он продолжал удерживать за собой, Сент-Омеру, Лиллю и Эру.

Вступать в бесконечную и бессмысленную торговлю свободами не было никакого смысла. Города, почуяв слабину соперников, заняли выжидательную и нейтральную позицию, обсасывая своих щедрых графов и пытаясь выторговать себе еще больше свобод, привилегий и вольностей. Это было налом тупика, а выход из него был только один – открытая и прямая феодальная война, причем, направленная на полное уничтожение противника.

Силы Тьерри значительно превосходили по численности армию Клитона, но были разношерстными и слабо организованными, чего нельзя было сказать о небольшой, но сплоченной, дисциплинированной и мобильной армии Гильома.

Гильом де Ипр, после глиняных горшочков и полосканий горла, поправился и вел в авангарде свою легкую наемную кавалерию, смотревшую ему буквально в рот и беспрекословно исполнявшую любую его волю.

Конные арбалетчики и пересаженные на повозки пехотинцы Жана де Бриенна следовали в хвосте армии, всегда готовые вступить в бой. В этом была немалая заслуга нашего манерного царедворца, проявлявшего на войне поистине неведомые доселе таланты организатора и полководца.

– Если отправимся в крестовый поход, без вас, мессир де Бриенн, я и шагу не ступлю… – прилюдно похвалил его однажды Клитон. – каждый день за вас Богу молюсь.

Этому были причины. Уже несколько раз армия попадала в умело организованные засады аванпостов противника и если бы не умелые, четкие и своевременные действия арбалетчиков де Бриенна, буквально расчищавших путь для атаки тяжелых рыцарей, потери могли быть просто катастрофическими, ведь Клитон, прежде всего, делал упор именно на своих феодальных воинов, которых у него было чуть больше двух сотен.

Оставив в Генте небольшой гарнизон, состоявший из французов – веры местным уже не было, армия шла с неуклонностью лавины на Осткерке.

Туда же спешил и Тьерри де Эльзас, намереваясь принять вассальную присягу у местного гарнизона рыцарей, соблазненных богатыми и щедрыми обещаниями нового претендента. Они, призвав свидетелями епископа и нескольких аббатов близлежащих монастырей, сломали соломинки в знак разрыва оммажа, принесенного ими Гильому, и теперь собирались, поторговавшись, принести новый оммаж Тьерри де Эльзасу.

Этих изменников надо было покарать любой ценой, желательно, естественно, с как можно меньшими потерями в живой силе.

Армия немного запоздала. Тьерри уже вошел в Осткерке, разместив свою внушительную армию на огромной поляне, опоясывающей всю западную стену городка.