Прыжок льва

Из-за стен и башен Сиракуз во множестве виднелись какие-то странные приспособления, выдававшиеся далеко вперед и нависавшие над водой. На некоторых виднелись крюки и другие устройства явно для подвешивания груза. Большинство из этих приспособлений напомнили Федору портовые краны. За зубцами стен виднелись и другие машины, поменьше, но разглядеть их было уже трудно. Не говоря уже о совсем небольших машинах и обычных баллистах и катапультах, которые наверняка тоже имелись в арсенале Гиеронима, которому теперь служил Архимед. Именно наличие всех этих приспособлений для обороны и делало Сиракузы почти неприступными с моря.

Посланцев Ганнибала встретили еще на подходе. Едва заметив небольшой приближавшийся флот, греки выслали навстречу только пять триер, что явно говорило о мирных намерениях. В полумиле от берега, триера пришвартовалась борт о борт с дрейфовавшей квинкеремой Чайки, после чего на палубу поднялся помпезного вида военачальник, блестя начищенным шлемом и весь затянутый в кожаные ремни. Вместе с ним на палубу поднялось еще двое греков в кирасах. Рядом с Федором стоял переводчик. А позади, на некотором расстоянии, капитан корабля, Урбал, Летис и Леха Ларин, одетый в чей-то старый кожаный панцирь, чудом оказавшийся на корабле. Отсалютовав Чайке, главный грек представился.

— Я Ферон, военачальник морских сил Сиракуз, — сообщил он, слегка наклонив голову в поклоне, — меня прислал к тебе Гиппократ.

— Федор Чайка, военачальник сил Карфагена. Меня прислал Ганнибал, — в тон ему ответил командир двадцатой хилиархии.

За время длительной службы Чайка выучил достаточно фраз по-гречески, мог пообщаться кратко, ведь встречаться приходилось с разными людьми, но в совершенстве этим языком еще не овладел. А потому по серьезным вопросам был вынужден общаться через переводчика, — смуглолицего ученого парня полугрека-полуфиникийца по имени Марбал, которого он предусмотрительно захватил с собой из штаба Атарбала. Парень был проверенный и уже сослужил командиру африканцев хорошую службу, допрашивая пленных и перебежчиков из Тарента, где ошивалось множество народа с греческими корнями. И потому Атарбал отправил его с Федором скрепя сердце. Но, делать было нечего, новая задача Ганнибала требовала лучших людей.

Марбал перевел Федору первую фразу. Имя Гиппократ командиру двадцатой хилиархии в этой жизни ничего особенного не говорило. Скорее оно напоминало ему прошлую жизнь в двадцать первом веке, где Гиппократу приносили клятву медики. Впрочем, вряд ли это был тот самый Гиппократ. «Наверняка тут этих Гиппократов… — не без основания предположил Федор, — как в Карфагене Магонов».

— Как поживает молодой наследник Гиероним? — начал разговор с вежливого вопроса, как ему показалось, Федор Чайка. Но последовавший ответ поверг его в изумление.

— Гиероним мертв, — ответил Ферон, нахмурившись, — убит подосланным римлянами убийцей два дня назад.

«Вот те раз, — подумал Чайка, опуская руки на кожаный пояс, — задержался на пару дней. И что теперь делать будем?»

— Кому теперь принадлежит власть в Сиракузах? — не мог не задать главный вопрос Федор Чайка, едва переварил новость.

— После гнусного убийства наследника Герона римским шпионом, — начал излагать последние события Ферон, положив ладонь на рукоять короткого меча, — в городе начались волнения. Кое-кто предлагал вновь поддержать римлян и прекратить начавшуюся недавно на суше войну. Но, узнав о том, что римляне вырезали жителей нескольких наших приграничных городов, народ Сиракуз решил по-другому.

«Слава богам, — невольно выдохнул Федор Чайка, обернувшись на друзей, которые не могли слышать разговора, — мудрое решение. Иначе, чтобы я сказал Ганнибалу».

— Народ Сиракуз выбрал двух военачальников, Гиппократа и Эпикида, приказав им продолжить войну на суше, — продолжил Ферон, — а морские силы вверил мне, так как я уже не раз доказывал свою доблесть в морских сражениях.

Федор сделал пол-оборота и незаметно подмигнул ничего не понимающему, как он думал, Лехе, мол, «твой коллега, адмирал». В то же время другая, довольно скользкая мысль посетила его голову. «С кем же ты воевал, Ферон, уж не с Карфагенским ли флотом?» — подумал Чайка, разглядывая морщинистое и обветренное лицо греческого адмирала, видневшееся из-под массивного шлема с гребнем из белых перьев. Но вслух, конечно, свои подозрения не озвучил. Теперь они, волею судьбы, были союзниками. Как выяснилось, и после внезапной смерти Гиеронима.

— Ну что же, — проговорил посланец Ганнибала с такой гордостью, словно привел с собой непобедимую армаду, — раз народ Сиракуз подтвердил свое желание воевать с Римом, то Карфаген тоже сдержит свое слово. Мы прибыли, чтобы драться с вами против римлян плечом к плечу.

— Тогда следуйте за нами в гавань, — закончил свою речь флотоводец Сиракуз, ни одним жестом не выразив презрения к столь малому числу воинов, присланных Ганнибалом, — вы должны встретится с Гиппократом и обсудить совместные действия. Он сейчас в городе, собирает новую армию.