Прыжок над бездной

К этому времени сын Чайкина поступил в летную школу. Это далось Сереже с громадным трудом. После своего неудачного прыжка он много времени провел в больнице. Получил сотрясение мозга, а кроме того, повредил сухожилие на ноге и некоторое время прихрамывал совсем так, как его новый приятель Андрей, с которым он подружился в клинике. Оба они были помешаны на планеризме, парашютах, авиации. Андрей как с равным разговаривал об этом с Сережей.

Уже выписавшись, Андрей несколько раз навещал Сережу. А потом их жизненные дороги разошлись на долгое время.

Сергей занимался много, напористо, со всем юношеским пылом. Это было время появления все новых самолетов отечественных конструкций. «Фарманы» и «Ньюпоры» казались теперь нелепыми, чуть ли не ископаемыми чудищами. А давно ли авиаторы, уж не говоря о прочих смертных, смотрели на них словно на чудо?

Хуже обстояло дело с парашютизмом, и все, кто был причастен к развитию отечественной авиации, понимали: так дальше продолжаться не может.

Жили Чайкины на прежнем месте. Отцу, правда, предложили новую квартиру, но он отказался, сказав, что им двоим площади и так хватает.

Отец дневал и ночевал на работе, да и Сергей не очень-то отставал от него.

С личной жизнью у Чайкина-старшего так и не наладилось. Приезжала как-то Алла из Крутоярска. Свидание вышло невеселым. Сильно постаревшая Аллочка навезла им всяких гостинцев вкупе с приветами, поахала над тем, каким здоровенным Сергей вымахал – выше отца, а ведь и того росточком не обидели… С тем и отбыла восвояси.

– Женился бы ты, отец, – сказал Сергей, когда они проводили Аллу на вокзал.

– Раньше ты был против.

– Мало ли что…

– Упустил я свое время, сынок, – махнул рукой отец. – Уж буду доживать век бобылем, как говорили в старину.

– Вроде Аникея Багрова твоего?

– Что? Ах, ну да… Авось внуков от тебя дождусь. Надеюсь, твоя женитьба будет удачнее, чем прыжок с крыши.

– Батя, я сколько раз говорил тебе, – загорячился Сергей, – полет начался неплохо. Просто слишком узким оказался зазор между домами. Если бы я подруливать умел! У нас в школе вводится как предмет планерный спорт. А у меня в этом деле как-никак опыт, которого нет ни у кого из слушателей.

– Это точно.

– Как, кстати, поживают Аникей Багров и Иван Крашенинников? – спросил Сережа. – А еще инок Андрей и другие из осажденной крепости?

– Ничего, живут помаленьку. Хотя трудные у них времена, – неопределенно ответил Чайкин-старший.

Хотя со времени читки последней главы прошло несколько лет, Сергей в мельчайших подробностях помнил все, что происходило в повести.

– Так, может…

– И не думай! – засмеялся отец. – Читать повесть у меня абсолютно нет времени. Забыл тебе сказать: завтра на рассвете уезжаю в Тушино.

– Где это?

– Окраина Москвы. Ты еще услышишь это название.

– Ты же только что из Владивостока. И опять командировка?

– Что делать? Работа, – развел руками отец. – Такие, брат, дела по всей стране разворачиваем – потрясающе! Продолжаем учить молодежь планерному, авиационному спорту.

– И парашютному?

– Само собой.

«Быстро мальчик подрос», – подумал Чайкин, глядя на мужественное, волевое лицо сына.

– Как нога-то? Не беспокоит? – спросил Александр Христофорович.

– А ты почему спрашиваешь? – удивился сын. – Между прочим, медицинская комиссия признала меня годным к обучению. А она была достаточно придирчивой, смею тебя уверить.

Отец пожал плечами.

– К непогоде ноет… а так ничего, – произнес Сергей после некоторой паузы и пощипал начавшие пробиваться усы. – Вот на завтра, например, могу предсказать дождь…

Утром отец протянул Сергею знакомую тетрадку, уже с изрядно потрепанной обложкой.

– Почитаешь на досуге.

– Спасибо, батя, – сказал Сергей.

Они вышли вместе. Один торопился на поезд, другой – на занятия, назначенные сегодня на учебном аэродроме, расположенном за городом и памятном обоим по многим событиям…

Сергей целый день летал на планере, вернулся домой поздно и только тогда смог приступить к чтению рукописи.

В тылу вражьем. Из повести Александра Чайкина

…Наверху было гораздо холоднее, чем внизу. А может, во всем виноват ветрище, который здесь свободно гулял, как ему вздумается, не ведая преград в виде изб да плетней.

Во всяком случае, Крашенинников уже через несколько минут полета продрог так, что зуб на зуб не попадал.

Впрочем, в первые мгновения Ивану было не до холода. Он сразу же понял, что конь ему попался необъезженный, к тому же норовистый, с которым хлопот не оберешься. Хотя инок Андрей и показал ему на земле, что и к чему, но хитрую науку полета парню пришлось осваивать, можно сказать, на ходу, точнее – на лету. Порывистый ветер дул прямо в лицо, обвевая разгоряченные от волнения щеки.