Прыжок над бездной

Шли тихо, стараясь не поднимать шума. Вдруг Разумовская, ступив на скользкую кочку, съехала с нее и начала погружаться в болотную жижу. Каждое усилие приводило к тому, что она только глубже увязала. Сенечка, бросив рацию, кинулся помогать ей и сам провалился ниже пояса. Кто-то из партизан подхватил рацию, другой снял с себя пояс и протянул его радистке. Та ухватилась за него обеими руками, после чего дружными усилиями девушку вытащили, затем настал черед Семена.

– Тебя, Сенечка, следовало бы там бросить, – сказал пожилой партизан, застегивая на себе пояс.

– Это почему же? – счел нужным обидеться парень, глаза которого излучали радость спасения.

– Рацию не кидай! Тебе доверили, а ты… Растяпа, – пояснил партизан под смешки окружающих.

Вскоре отряд выбрался на твердую почву. Через несколько сот метров им открылось обширное поле. Это и был Танеевский полигон. На нем имелись несколько вспомогательных построек неизвестного назначения, а также полузасыпанный бункер. На краю поля, словно раненая птица, стоял самолет. Он напоминал Тане Тушинское поле, аэроклуб, тренировочные полеты. Кажется, столетия миновали с тех пор. И звали ее в том далеком мирном времени не Таня, а Маша…

Люди не знали, да и не могли знать истинного назначения Танеевского полигона. Здесь закладывались основы будущих полетов человека в космическое пространство. Изучались сила тяги реактивной струи, различные виды топлива для ракет, твердого и жидкого. Хозяином полигона был ГИРД – группа изучения реактивного движения, созданная в начале тридцатых годов при Центральном совете Осоавиахима. Затем успешно начатые испытания были переданы государственным учреждениям. Исследования с еще большим размахом были продолжены на испытательном полигоне, расположенном в укромном месте, посреди топей и болот.

Основные сооружения полигона были упрятаны под землю. Тогда реактивная техника была в новинку, и в каждый свой шаг конструкторам приходилось вкладывать немало усилий. Таким образом достигалась как безопасность персонала, так и лучшая маскировка: подземные сооружения обнаружить гораздо труднее, чем наземные.

Когда фашисты продвинулись на восток и положение стало угрожающим, основные сооружения Танеевского полигона вывели из строя, а наиболее ценную аппаратуру вывезли. Однако продвижение гитлеровцев на данном направлении оказалось столь стремительным, что часть документации, связанной с экспериментами, вывезти не успели, она осталась в бункере.

Выдвигались разные варианты. Например, дать приказ специальному партизанскому отряду проникнуть на территорию полигона и уничтожить документы. Однако от этой мысли отказались – слишком ценными были результаты исследований.

По этой причине решено было не поручать партизанам захватить документы: мало ли в чьи руки могли они попасть в силу разного рода военных перипетий.

Нужно было искать другое решение.

Всего этого, конечно, не знали ни командир, ни комиссар отряда, уж не говоря о рядовых партизанах…

– Разумовская, хватит ворон считать, – резко произнес командир, возвращая ее к суровой действительности. – Ступай в бункер. Твоя задача – наладить рацию во что бы то ни стало. Остальным – занять оборонительный рубеж. Рыть окопы, насыпать брустверы.

Смертельно усталые партизаны принялись за работу, понимая, что дорога каждая минута. С неба сыпался нудный осенний дождь вперемешку со снегом. Быстро темнело.

– Глубже зароешься – целее будешь, – изрек Сеня, на секунду останавливаясь, чтобы вытереть вспотевший лоб.

Командир и комиссар ходили вдоль линии обороны, которая представляла собой три стороны правильного четырехугольника. Четвертая сторона граничила с болотом и опасности не представляла – противник с техникой оттуда появиться не мог.

Издали послышался гул.

– Танки, – определил командир.

Тяжелых машин еще не было видно – их скрывала глубокая лощина, – но мощный звук моторов уже наполнил собой всю окрестность.

– По окопам! – скомандовал Аникеев. – Без моего приказа огонь не открывать.

Показался первый танк, украшенный свастикой. Он шел по подлеску, подминая чахлые сосенки. За ним – еще несколько машин. Бронированные черепахи ползли не спеша, лениво маневрируя. Они не думали натолкнуться на сопротивление, так что фактор внезапности был на стороне партизан, и его следовало использовать в полной мере.

Дула нескольких противотанковых ружей поворачивались вслед за танками, однако стрелять было еще рано.

– Сейчас мы им устроим бенефис, – пробормотал Аникеев, вглядываясь в бинокль.

– Я – солдат, как все мы, – сказал Иванов, убедившись, что их никто не слышит. – Так что извини за прямоту…

– Давай-давай, – подбодрил его Аникеев, подкручивая винт бинокля.

– Я против твоих действий. Без приказа мы не имеем права вступать в соприкосновение с противником.

– Ты же сам знаешь, связь нарушена. В таких условиях наши действия должны диктоваться обстановкой.

– Да на кой черт мы должны защищать этот никому не нужный кусок земли? – сорвался на крик комиссар.

– Логика проста: фрицам он нужен – значит, мы не отдадим. Их явно там что-то интересует.