Прыжок над пропастью

– Тогда вы, наверное, поймете мои чувства. Наши врачи одни из лучших в мире; я хочу, чтобы у моей жены было все самое лучшее. Я пришел в ярость, узнав, что она отвергла все, что я для нее сделал, и пошла к шарлатану.

– Как вы выразили свои чувства?

– Я обо всем сказал жене.

– А доктору Кэботу известно о ваших чувствах?

Хорошенько подумав, Росс ответил:

– У меня не было желания вступать с ним в дискуссию.

Ансон сочувственно улыбнулся:

– Вы очень сдержанны, сэр. Не уверен, что обладаю вашей выдержкой.

Россу показалось, что с сержантом можно иметь дело: похоже, они сейчас на одной и той же волне. Он спросил:

– Хотите чего-нибудь выпить? Может, чего-нибудь холодненького?

– Если можно, стакан воды.

– А если покрепче?

– Да нет, стакан воды, если можно. Спасибо, – отозвался детектив.

Росс ухмыльнулся:

– У меня в холодильнике упаковка ледяного пива «Гролш».

– А! – Ансон посмотрел на часы. – В общем, я не имею права пить в рабочее время, но официально моя смена уже закончилась. С удовольствием хлебну пивка.

Росс принес две бутылки пива и предложил полицейскому сигару, от которой тот вежливо отказался.

Жадно отпив большой глоток пива, Ансон кивнул в знак благодарности и продолжал:

– Не обижайтесь на мой вопрос, мистер Рансом, но был ли у вас когда-либо повод сомневаться в супружеской верности вашей жены?

– Нет, никогда, – уверенно ответил Росс.

– И еще… опять простите… был ли у вас повод полагать, что вашу жену и доктора Кэбота связывают не просто отношения врача и пациентки?

Росс нарочно прищурился, сжимая обеими руками стакан. Он понимал: сейчас детектив внимательно следит за всеми его жестами, так сказать, изучает язык тела. Нельзя себя выдавать!

– Что конкретно вы имеете в виду?

Из них двоих первым уступил детектив, позволив себе немного расслабиться. Он поднял вверх руки – позиция защиты.

– Ничего, сэр. Абсолютно ничего. Мне просто нужно было прояснить данный пункт.

А Росс подумал: «Невероятно! Вот по-настоящему хорошая новость! Кейвен ничего ему не сказал! Он не знает о Кейвене!»

Мысленно он выругал себя за несдержанность. Зачем он накинулся на частного сыщика там, на подземной автостоянке? Повел себя как полный идиот. Необходимо срочно связаться с Кейвеном. Наверное, придется заключить с ним сделку – заплатить крысенышу за молчание.

Взяв стакан и выпив пиво почти до дна, Ансон сказал:

– Мой отец болен болезнью Паркинсона. Один его приятель порекомендовал ему доктора, сторонника альтернативной медицины, и тот посадил отца на дурацкую растительную диету.

– Ну и что? – нахмурился Росс, которому не понравилась внезапная смена темы.

– Состояние нисколько не улучшилось. На то, чтобы купить все ингредиенты, ушло почти две тысячи. После того как отец принял первую порцию, его рвало двенадцать часов подряд. Я бы назвал такого доктора шарлатаном с лицензией.

Росс сказал:

– Все представители нетрадиционной медицины шарлатаны.

Ансон согласно кивнул.

«Уже лучше, – подумал Росс. – Так гораздо лучше».

90

Из подвала Оливер поднялся также, как спустился туда, – по пожарной лестнице, по которой надлежало эвакуировать больных в случае пожара. На ходу он мысленно представлял себе план здания. Сейчас необходимо сделать две вещи. Во-первых, надо добиться того, чтобы Росса Рансома больше ни на минуту не оставляли наедине с Верой в палате, а во-вторых, каким-то образом созвать комиссию и пересмотреть решение о принудительном лечении Веры.

Не вынимая рук из карманов, чтобы медсестры не разглядели, что там что-то есть, он прошел мимо сестры Даррент на посту. Та разговаривала по телефону и не стала разглядывать его. Просто показала на конверт, лежащий на стойке, и одними губами выговорила:

– Кровь на анализ.

Поблагодарив ее, Оливер сунул конверт в карман. Когда он вошел в палату, Вера спала. Он подошел к изголовью и заглянул ей в лицо. На лоб упали светлые пряди; рот приоткрылся, губы очаровательно выгнулись, как будто в ожидании поцелуя.

Шея у нее такая тонкая, кожа упругая, но бледная, как на картинах Россетти. Как ему хотелось бы нагнуться к ней, поцеловать ее в губы, в шею! Во сне она кажется такой нежной и такой красивой. И такой ужасно хрупкой.

И хотя сейчас было совсем не до того, он почувствовал, как, против его воли, в нем зреет желание. Умом он понимал, что палата не закрывается изнутри, что сюда в любую минуту могут войти, а вновь поступивших пациентов несколько дней держат под круглосуточным наблюдением. Возможно, где-то установлена скрытая камера; возле выключателя или за защитным экраном телевизора – где угодно.

Его мысли прервал скрип открываемой двери, и он встревоженно повернулся. Вошла сестра Даррент.

– Доктор Кэбот, – сказала она, – мистер Рансом только что вошел в приемную.

Зря он откупоривал вторую бутылку «Гролша». Под воздействием пива Росс кое-что выложил сержанту Ансону о Вере и докторе Оливере Кэботе. Позволил себе отпустить как бы невзначай реплику, которая осталась бы незамеченной, будь Ансон менее наблюдательным. Однако Росс отчетливо понял, что сержант хорошо запомнил его слова.