Прыжок рыси

«Намек Г. понял», — снова вспомнил Евгений. — Какие уж тут намеки!.. Эка невидаль — власть сотрудничает с мафией. А где она не сотрудничает с ней, в Москве, что ли? Попробуй не посотрудничай — перестреляют всех в одночасье, и дело с концом. «Якудзой», «Черной кошкой», «Неуловимым Джо» быть никому не возбраняется, лишь бы на преступлении не попался. Раньше в столице банда убийц «Черная кошка» орудовала — все население в страхе держала, а теперь издательство ее именем называется — и ничего. Все читают, и никто не боится… Можно подумать, в Японии за решетку не сажают. А улик, фактов, доказательств у тебя, Паша, и нет. Потому-то тебя и печатали — на потеху. Слова, слова, слова… Ты, конечно, не прокурор, я понимаю. Как журналист, со своей задачей справлялся — тыкал пальчиком в больные места. Только собака ведь лает, а караван идет?

Идет караван, Паша. И ни тебе, ни мне его не остановить. Может, правильной дорогой идет, а?..»

Металлическая полусфера крыши делала «Парсуну» похожей на беременную устрицу.

К разочарованию Евгения, видеосалон на первом этаже не работал. Помимо ателье и видеосалона, «Парсуна» включала киоск по продаже видеоаппаратуры и мастерскую по ее ремонту, прокат кассет, рекламное агентство. На втором этаже обращала на себя внимание стеклянная дверь под красочной вывеской «ЖИВЫЕ ЦВЕТЫ — В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ ГОДА!».

— Слушаю вас, — подошел к Евгению человек неопределенного пола и возраста с гладко зачесанными назад рыжими волосами. — Будем фотографироваться?

«Где-то я его видел? — брезгливым взглядом измерил Евгений подошедшего. — Кажется, в крематории. Нуда, церемониймейстер из ритуального зала!»

— Мне нужен Ярик из видеосалона.

Тон администратора тут же перестал быть официальным и потеплел.

— Ах, вы к Ярославу Богдановичу? — жеманно, с придыханием воскликнул он.

«Педрило», — понял посетитель.

— Вы знаете, его, к сожалению, нет. Он, к сожалению, заболел.

— К чьему сожалению? — начал злиться Евгений.

— Как?.. А-а!.. Ко всеобщему, разумеется. Может быть, я чем-нибудь могу…

— Не можешь. Разве что домашний адрес.

— Ярослава Богдановича?

— Не твой же. Где он живет?

Администратор обиженно надул губы.

— Не знаю.

— Ой ли?.. Ну так узнай! И поживее.

Ярко выраженный представитель тех, кого в устаревшей официальной лексике называют «меньшинствами» и кто давно уже, судя по передачам ОРТ, составляет большинство, особенно в богеме демократического «ренессанса», крутнулся на каблуках, сделал несколько шагов к тяжелой бархатной портьере, отделявшей вход в фотоателье, но затем решил «вспомнить» адрес Ярика без предварительной консультации.

— Ах да, да… Я вспомнил. Он живет на улице Пирогова. Дом двенадцатый, это легко — как автобус, который сюда ходит. А квартира… квартира справа на четвертом этаже в первом подъезде.

— Телефон у него есть?

— Телефон?.. Телефон я могу вам дать, но он его отключил Он, знаете ли, болен…

— У него что, СПИД?

Администратор вздрогнул:

— П-почему… СПИД?

— А у вас ещё и зубы болят? — сплюнул Евгений и удалился вниз по лестнице.

«Ярослав Богданович» — это навсегда, — подумал он с не приязнью. — Ха-ар-роший салон!..»

Разузнав у прохожих, как найти улицу Пирогова, он закурил но успокоения это не принесло. И оттого, что стрелки часов коснулись полдня, оттого, что приходилось терять время, а стало быть, и деньги, от неопределенности, голода, безденежья, плохой погоды, не до конца ясной своей миссии, «птичьего» статуса, удаленности от дома и какой-то непреодолимой, роковой обреченности на одиночество — от всего этого вместе ему безумно захотелось бросить все к такой-то матери и уехать поскорее из этой «портовой клоаки» в Москву, Париж, а то и просто куда глаза глядят.

«Ага! — тут же откликнулся предательский голос. — А я тебе что говорил?.. Ты погоди, это еще цветочки. Ягодки, брат, еще впереди!»

«ЖИВЫЕ ЦВЕТЫ — В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ ГОДА!» — вспомнилась рекламная вывеска в «Парсуне».

«На-до-е-ли! Написать бы статью о цветах…» — всплыла перед глазами запись в блокноте Павла.

Обратно ехал в том же провонявшем бензином автобусе. Смотрел на прохожих, дома, заборы и постепенно приходил к выводу, что «охота к перемене мест» должна подкрепляться отсутствием конкретных целей, иначе путешествие превращается в скучную командировку, а крики чаек надоедают быстрее, чем наступает долгожданный покой.

«Написать бы статью о цветах»… Что ты, Паша, все вокруг да около?.. Что ты меня за нос-то водишь?.. Боялся, что блокнот твой попадет в чьи-то грязные руки?.. Или… или смерти ждал?..

А ведь не спрячь мама твой дневничок — лежать бы ему сейчас вместе с проявленной пленкой «Кодак» в следовательском столе. Но тебе-то в случае смерти было бы не все ли равно?.. Кого-то не хотел подставлять?.. Грошевскую, которая наводила тебя исподволь на чей-то след?.. Впрочем, заметки твои могли быть чем-то вроде узелков на память, остальное ты держал в голове…»